Иван Оченков - Царь

-----------

*Саржа - хлопчатобумажная ткань.

Тем временем, раздача слонов продолжалась. Иоахим Клюге, бессменный заместитель Хайнца Гротте стал, наконец, полковником. Подготовленный им полк нового строя был недурно обучен, так что заслужил. Началось все с того, что после потерь в полк Гротте стали брать русских рекрутов. Командиров они понимали плохо, но потихоньку научились. Потом, когда прибыло пополнение из Мекленбурга, русских солдат свели в отдельную роту, потом их стало две, потом батальон и, наконец, развернули в полк. Начальные люди от командира роты и выше были пока из немцев, а ниже дослужившиеся из нижних чинов. Впрочем, это временно, вон у драгун прежде тоже все начальство было немецкое, а теперь целый русский полк под началом Панина. Почему он только ротмистр? Ну, пусть послужит еще, глядишь, и в полковники выбьется. К тому же ротмистру меньше жалованье. Такая вот арифметика. Вельяминов и так целый окольничий, придет время станет боярином, но не сейчас.

- Анисим? - окликаю потихоньку Пушкарева, - а ты в полковники не желаешь? Или как там у вас, полковые головы?

- Господь с тобой, кормилец, - смеется стрелец, - на что мне такая напасть? Стрелецких голов у тебя не мало, а многие ли из них, государь, тебя в своем дому принимали? На меня и так, многие косоротятся, на что собак дразнить? Вот сын мой вырастет, так его и пожалуешь.

- Быстрый какой, а будет ли из него толк?

- Отчего же не быть? Батюшка у него, я чаю, не за печкой уродился. Матушка тоже, не совсем убогая. Да и сестры - разумницы, сам говорил!

- Говорил, - соглашаюсь я, - что же, подрастет твой парень, да покажет себя, быть ему полковником! Кстати, а господа, новый чин получившие, проставляться думают или как?

***

Пока царские войска выполняли мудреные маневры, а вошедшие в раж ратники азартно лупили друг друга дрекольем, солнце успело проделать большую часть своего пути по небу, и день стал клониться к вечеру. Служивые, ясное дело, проголодались и втихомолку матерились на свое начальство заставившее заниматься невесть чем, не подумав при том о кормежке. Особенно громко судачат стрельцы, у которых дома своих дел невпроворот.

- Эхма, - мечтательно тянет один из них, чистя мушкет, - сейчас бы горячего похлебать!

- Гляди, сейчас тебя попотчуют, - зло отозвался его чернобородый сосед, в сбитом набекрень колпаке, - того и гляди ноги протянем с такою службой!

- Ладно тебе, Семен, - миролюбиво отвечает стрелец, - мне Маланья пирогов завернула, да луковицу, чай, не пропадем.

- Пирогов ему жена завернула, - продолжает бубнить чернобородый, - а я уж забыл, каковы они и на вкус бывают!

- Чего так? - простодушно удивился собеседник, - корма только на той неделе получали. Нешто все съел?

- Дурак ты. Игнашка, ить у меня дети! Это тебе четверть ржаной муки отсыпали, так ты и рад, а мне в мастерскую надо. Кой день, то караулы, то учения, то еще какую бесовщину выдумают.

- Не гневи бога, Семен, мы царскую службу справляем, а за то жалованье получаем: и хлебное, и денежное, и всякое прочее. А дети не только у тебя есть.

- То-то что получаем, - махнул рукой тот и обернувшись к собеседнику спросил: - с чем пироги то?

- Так с горохом и с требухой.

- С собачьей, небось?

- Тьфу на тебя, - обиделся стрелец, - не хочешь не ешь!

Внезапно переменился ветер и до бивуака донесся дым костров и просто сводящий с ума запах жарящегося мяса. Все стрельцы дружно повернулись к источнику умопомрачительных ароматов и синхронно сглотнули слюну.

- До чего же хорошо пахнет, - не удержался Игнат.

- Должно немцам готовят, нехристи! - Злобно буркнул чернобородый.

- Может и так, у них своих домов нет, готовить некому.

- Становись! - прервала их разговор команда, и стрельцы, оставив свои дела, бросились в строй.

Едва они успели построиться и выровнять ряды, как мимо них проскакала кавалькада из богато одетых всадников. Одни были в шитых золотом кафтанах, другие в блестящих доспехах и все на добрых аргамаках. Доскакав до середины строя, они осадили коней и развернулись к евшим их глазами служивым. Затем вперед выехал молодой человек одетый проще других, но на таком великолепном жеребце, что и царю в пору. Впрочем, его тут же узнали, ибо это и впрямь был государь.

- Здорово стрельцы! - звонко крикнул он.

- Здравия желаем вашему царскому величеству! - проревела в ответ недавно заеденное в царских полках приветствие добрая тысяча глоток.

- Благодарю за службу!

- Ура! Ура! Ура!

Под крики стрельцов царь повернул коня и, помахав на прощание рукой, поскакал дальше. Кавалькада двинулась за ним, и перед стрелецким строем остался только полуголова Пушкарев.