Джордж Бьюкенен - Моя миссия в России. Воспоминания английского дипломата. 1910–1918

Мне было тяжело наблюдать, как великая империя шаг за шагом приходила в упадок: энтузиазм и надежды первых дней войны сменились унынием и ощущением надвигающихся бедствий; нация, вначале сплотившаяся в едином порыве вокруг монарха, затем, устав от тягот и лишений, вызванных крайне неумелым правлением, обратилась против своего повелителя и свергла его с трона. Не менее печально прослеживать поступки императора и видеть, как он, руководствуясь врожденным фатализмом, добровольно выбирает путь, неминуемо ведущий его и его семью к их печальной участи. Я не пытался скрыть его недостатки, но старался изобразить его таким, каким я его знал: приятным человеком со многими превосходными качествами, настоящим и верным союзником, искренне преданным, несмотря на очевидные свидетельства в пользу обратного, интересам своей страны. Что касается роли императрицы, я показал, как она, будучи славной женщиной и действуя из самых лучших побуждений, только лишь приближала окончательную катастрофу. Пагубное непонимание кризиса, переживаемого в тот момент Россией, привело к тому, что она навязывала императору министров, от которых требовалась лишь готовность проводить ее реакционную политику. Читатели, которые надеются найти в моей книге новые сенсационные разоблачения деяний Распутина при русском дворе, вероятно, будут разочарованы. Я сообщил только то, что, по моему убеждению, соответствует истине, и предпочел не пересказывать беспочвенные сплетни, которыми окружено это имя.

Я подробно описал развитие революции, образование Временного правительства, его затяжную борьбу с Советом, неспособность остановить разложение армии, достойную сожаления мягкость по отношению к большевикам, бестактное поведение во время эпизода с Корниловым и окончательную капитуляцию под натиском большевиков. Моя работа значительно облегчилась благодаря любезности сэра Эйра Кроува, позволившего мне сверяться с моими официальными донесениями, хранящимися в Архиве министерства иностранных дел, а также бесценной поддержке, оказанной мне в этом вопросе архивариусом, мистером Газели. Поскольку Временное правительство, так же как и старое самодержавие, уже исчезло со сцены, я смог рассказать историю своего пребывания в России гораздо свободнее, чем это было бы возможно при других обстоятельствах. Я подходил к предмету своего повествования с объективной точки зрения и стремился в своих суждениях о людях и событиях сохранять позицию беспристрастного наблюдателя, чье ви ′ дение великой русской трагедии может оказаться полезным для будущих историков.

Если я придал этой книге форму мемуаров и рассказал о себе значительно больше, чем намеревался вначале, то ответственность за это лежит на моем друге Эдмунде Госсе, великом мастере критики. Он проявил такой интерес к моей работе и так убедительно доказывал мне значение личности автора, что я вынужден был переписать несколько глав, чтобы угодить его жажде «присутствия личности». И хотя мне так и не удалось уговорить его вдохнуть жизнь в мою бедную прозу волшебным прикосновением своего пера, он оказал мне столь необходимую моральную поддержку, за которую я всегда буду ему благодарен.

Джордж У. Бьюкенен

25 января 1923 г.

Хотя о дипломатах, в отличие от поэтов, нельзя сказать, что ими рождаются, а не становятся, я могу, в определенном смысле, утверждать, что был рожден на дипломатическом поприще. Я родился в Копенгагене, в здании дипломатического представительства, возглавляемого в тот момент моим отцом. Он начал свою карьеру при лорде Стратфорде де Редклифе, после того как тот был в 1825 году назначен послом в Константинополь. Полвека спустя, в апреле 1876 года, когда передо мной открылись двери дипломатической карьеры, «великий эльки» не обошел этот факт своим вниманием: он пригласил меня к себе и благословил, пожелав мне удачи на жизненном пути. Поразительно красивый, несмотря на свои девяносто лет, он все еще сохранил прежнюю властность, благодаря которой, плохо это или хорошо, он так долго оставался одним из самых влиятельных людей в Оттоманской Порте.

В мое время для поступления на дипломатическую службу необходимо было сдать квалификационный экзамен, не требовавший от кандидатов особого напряжения умственных способностей, но в то же время работа, которую поручали новоиспеченным атташе во время предварительной подготовки в министерстве иностранных дел, носила чисто канцелярский характер – снятие копий с официальных донесений, шифровка и дешифровка телеграмм. Компенсацией за это были новизна и возможность быть допущенным за кулисы и наблюдать за работой дипломатии изнутри, особенно тогда, когда восточный вопрос лишь неясно маячил на горизонте и когда князь Бисмарк составил свой знаменитый Берлинский меморандум [2]без предварительной консультации с правительством ее величества. Я помню, что пренебрежение, выказанное этим поступком князя Бисмарка ее правительству, так оскорбило королеву, что она дала выход своему гневу в следующей записке, которую я прочел в то время в берлинской диппочте: «Князь Бисмарк обращается с Англией как с третьестепенной державой, и от этого у королевы кровь вскипает в жилах».