Фридо Зенгер - Ни страха, ни надежды. Хроника Второй мировой войны глазами немецкого генерала. 1940-1945

Выводить корпус за реку По в организованном порядке было уже невозможно. Угроза с воздуха заставляла нас передвигаться только ночью, хотя противник наступал столь стремительно, что дневных переходов не удавалось избежать. Танки союзников постоянно гнали штаб корпуса с одного места на другое.

Полоса, примыкающая непосредственно к По с юга, на глубину 10-15 километров абсолютно голая. На ней нет естественных преград, позади которых откатывавшиеся назад разрозненные части могли бы создать что-то вроде последней оборонительной линии. Донесения союзников указывали на то, что это было частью их плана: в подходящий момент достичь этой безлесной зоны.

На участке соседнего 1-го парашютного корпуса противник уже дошел до Модены. Во время переброски нашего командного пункта мы попали под артиллерийский обстрел со стороны оголенного левого фланга. Справа от 14-го танкового корпуса все шире становился разрыв между ним и 51-м корпусом. Последний то ли уже был отрезан, то ли, как мы предполагали, отброшен на север к Мантуе. Западнее нас противник достиг Сан-Бенедетто на реке По и атаковал Поджио-Рукко. Части 65-й и 305-й пехотных дивизий, еще способные вести бои, собрались у Кампозанто. Остатки 8-й горной дивизии отступали в направлении этой группы, но не могли прикрывать свой полностью оголенный западный фланг. Что касается нашего корпуса, то 94-я пехотная дивизия совсем потерялась из виду, вероятно, противник гнал ее на запад или уже окружил. 90-я гренадерская моторизованная дивизия отступила на запад вместе с 51-м горным корпусом. Командир 65-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Пфайфер был убит на мосту близ Финале. Я не надеялся собрать боеспособные части южнее По.

В ночь на 22 апреля мне предстояло решить: сдаваться в плен вместе со штабом корпуса или попытаться форсировать реку. Я решил перебраться на другой берег. Штаб разделился на несколько групп. На рассвете 23-го мы нашли переправу у Бергантино. Из тридцати шести паромов в зоне 14-й армии только четыре все еще действовали. Из-за непрерывных воздушных налетов бесполезно было форсировать реку днем. Поскольку уровень воды в По был низкий, многие солдаты и офицеры смогли ее переплыть. У Ревере подъездной путь оказался блокирован горящими машинами. Нам пришлось бросить наши машины. В утреннем полумраке мы пересекли реку, и вместе с оперативным отделом штаба я прошагал двадцать пять километров до Леньяно. Нам не удавалось установить какую-либо связь. Генерал-майор фон Шельвиц, взявший на себя после смерти генерала Пфайфера командование остатками 65-й и 305-й пехотными дивизиями, попал в плен на южном берегу.

Ночь 23 апреля мы провели в Леньяно, потом пытались переправиться через Адидже, чтобы попасть на тыловую базу корпуса в Сан-Стефано. Все мосты были разрушены авиацией, и нам опять пришлось искать переправу. Между тем даже по ночам все дороги подвергались непрерывным налетам истребителей-бомбардировщиков. У Сан-Стефано я собрал штаб корпуса, тех его офицеров, которым группами удалось уйти за По. 24-го я вновь оказался в расположении командующего армией в его штабе, который находился между Вероной и озером Гарда. В течение ночи мы попытались идти дальше по долине Адидже и восточной дороге у озера Гарда к селению Ала, но нас задержали заторы на дорогах. Следующей ночью мы удачно прошли перевал Пазубио и добрались до горного селения Ронки. Там мы организовали полевой штаб и на горном воздухе восстановили свои силы после многих бессонных ночей.

В это время неожиданно вновь обнаружились два бывших штаба дивизий – 94-й пехотной и 8-й горной. Из разрозненных частей, в основном из других соединений, они организовали оборонительную линию от озера Гарда до перевала Пазубио. Из тыла пришло небольшое пополнение, состоящее из курсантов офицерской парашютной школы и горной школы СС. Так появилась возможность собрать пехоту для того, чтобы занять долину Адидже и горы между ней и озером Гарда, но артиллерии там уже не было, ее задачи взяли на себя зенитные батареи сухопутных войск и люфтваффе.

Теперь противник прекратил все атаки. Мы задавались вопросом, не истощились ли его силы, но предполагали, что, скорее всего, он больше не видит смысла в том, чтобы рисковать жизнью своих солдат.

Дороги, ведущие на север, были забиты бесконечным потоком отставших от своих частей солдат. Если бы мы уже давно не привыкли к подобным сценам, то должны были увидеть в этом свидетельство полного краха. Разбитая пехота откатывалась назад еще со времен прорыва у Кассино, иногда со своими командирами, иногда без них. Такого рода марши абсолютно ослабленных сил на этом фронте впечатляли больше, чем во времена отдельных кампаний Первой мировой войны. По этой же причине у войск не было поводов бунтовать. Любой солдат, с кем ни поговоришь, рассказывал одну и ту же историю: часть разбили или окружили с фланга, пробирался через линию фронта, а сейчас намерен выполнять приказ двигаться к сборному пункту в тыловой район. Ни разу не удалось выяснить, кто отдал такой приказ. Невозможно было и собрать этих отставших солдат на новой оборонительной линии в чужих частях. Каждому из них невыносима была перспектива остаться без своей полевой почты и не в окружении привычной солдатской семьи.