Николай Дубровин - Наши мистики-сектанты. Александр Федорович Лабзин и его журнал Сионский Вестник

По мнению мистиков, религия должна стоять выше всех условных правил церкви. Молясь, говорят они [23] „Сионский Вестник", 1817 г., т. VI, стр. 1. , наружно о соединении всех, церковь «внутренне ищет покорения себе всех, себя величает, себя над всеми превозносит, осуждая всех прочих своих соперников. Собственно вера Христова не знает никаких разделений верующих от неверующих, ветхого человека от нового».

Мистики считали возможным утвердить всю жизнь человека на внутреннем, а не наружном взаимоотношении между Богом и человеком. Отсюда проявление в мистицизме религии независимой от внешней церкви, той религии, которую церковь, искаженная обрядностями, не могла сохранить во всей ее чистоте.

Истинный мистицизм, — говорят его последователи, — есть сущность христианства, которое отвергает всякий фанатизм и признает только созерцательное состояние внутреннего человека.

«Сомнение и религия внешняя суть два пути к благочестию, говорит M.М.Сперанский [24] „Русский Архив", 1870 г., стр. 180. . Имев счастье пройти эти пути, находишься или, точнее, считаешь себя внутри храма, сознаешь, что есть религия внутренняя, богопочитание более чистое, и радуешься этому открытию. Рассматривая с некоторою строгостью сумму сведений, которыми обладаешь в этом состоянии, находишь, что все сводятся к одной истине, а именно к той, что Иисус Христос в нас.

«Сообразно с этими степенями духовного совершенства, различаются три вида молитвы: молитва словесная, когда мы своими мыслями следим за чужими словами; умная — когда мы мысленно следии за собственными своими словами; чисто созерцательная — без слов. Такова молитва «Господи, помилуй!», которую называют молитвой духа, молитвой без образа, молитвой мистической [25] „Русский Архив", 1870 г., стр. 186. .

«Молитва самая совершенная, писал Сперанский дочери [26] „Русский Архив", 1868 г., стр. 1110. , есть самая простейшая, а именно, чтоб сомкнув глазами, или утвердив их на одном предмете, многократно повторять в уме: «Господи, помилуй!» Но в состоянии созерцания и эта молитва прекращается. Огонь, раз возженный, горит сам собою и никому не известно, чем он питается. В этом и состоит тайна. Находишь вновь «Господи, помилуй!» в мыслях своих лишь в ту минуту, когда придешь в себя [27] Тоже, 1870 г., стр. 125. . Сие состояние восточные отцы называют безмолвием, а западные — susреnsion des facultés de l'amе [28] Там же, стр. 201. . И вот почему молитва сия именуется духовною. Она-то и есть молитва в духе и истине, а не то, что некоторые, впрочем, благочестивые люди под сим разумеют. Кратко: она состоит в отсутствии всего того, что называют каким-либо понятием, всего того, что есть дух Христов, ибо дух ни понятий, ни слов не имеет.

«Невидимые следы сей молитвы сокрыты во всех почти религиях, исключая тех, коих дух мира сего совершенно исказил и обезобразил: ею молятся в Индии и здесь в Саровской пустыне, ибо о Христе Иисусе несть ни иудей, ни еллин, но все нова тварь» [29] Письмо M.М.Сперанского С.М.Броневскому от 13-го февраля 1818 г. из Пензы. „В память графа Сперанского". Изд. Имп. пуб. библиотеки, стр. 488. .

Но, ни вера, ни добрые дела еще не верх совершенства для мистика, если они не проникнуты идеей самозабвения и соединения с Богом всем сердцем и всею душою [30] „Духовный Вестник", 1862 г., т. II, 381. .

«Каким образом, спрашивал M.М.Сперанский преосвященного Феофилакта [31] В письме от 20-го ноября 1805 г. „В память графа M.М.Сперанского". Изд. Имп. пуб. библиотеки, стр. 391—393. , можно любить Бога для себя, когда Он один именно и составляет то, что мы в самих себе любить можем, и что такое мы, чтобы ставить себя средоточием того самого начала, из коего мы происходим, коим движемся и есмы. Это все равно как бы хотеть обращать солнце вокруг угля, горящего в камине.

«Итак не унижайте понятия божественной любви, подчиняя ее мелкому самолюбию. He называйте даже любовью к Богу сию любовь своекорыстную, относящую все к личным нашим пользам. Любовь сия есть или смешение и игра слов, или идолопоклонство.

«Она есть идолопоклонство, если мы будем любить Бога, как средство к счастью, а не конец Его. Тогда под именем Бога мы будем обожать наши собственные мысли и желания, будем любить самих себя, будем прилагать образ Его к тварям, а сие-то и есть сущее идолопоклонство.

«Из сего уже удобно заключить вы можете, в каком состоянии находится ныне внешняя церковь и чем различна от внутренней.