Виктор Кудинов - Дочь Птолемея

- Они уже обезглавлены.

- Дальше.

Сотис продолжал пересказывать событие за событием.

В гавани затонула барка с мукой, с маяка бросился какой-то человек, но его удалось спасти.

Один рыбак поймал такую большую рыбину, что её едва смогли донести до базара два человека; раздвоенный рыбий хвост волочился по земле, вычерчивая след, а чешуйчатое тело блестело на солнце, точно железное.

В полдень взбешенный бык, непонятно откуда взявшийся, пронесся вдоль портовой улицы, пугая людей. Его успокоил девятилетний мальчик, который, подбежав, сжал пальцами ему ноздри.

Один индус на площади играл на дудке, и на её звуки из плетеной ивовой корзинки поднялась змея и закачалась в воздухе, как пьяная.

Народ обступил его кругом, и один мужчина упал от солнечного удара. Говорят, что это был приезжий из Фракии, где на горах даже в жаркую пору не тает снег.

- Хватит! - прервала его царица, открывая ясные очи.

Сотис, прижав правую руку к сердцу, склонился перед ней, сообщив как бы ненароком, что пойманные накануне грабители гробницы фараона доставлены из Фив в Александрию.

Ее охватило любопытство; к тому же она решила, что они немного развлекут её, и движением руки повелела привести их.

11. ПОКА Я ЖИВ - СМЕРТИ НЕТ

Сотис дважды хлопнул в ладоши.

Раздался четкий стук шагов. Показалась стража в медных латах - человек десять рослых легионеров с бритыми невозмутимыми лицами. Среди них четверо грабителей: трое низеньких худых мужичков, плешивых, бородатых, и один высокий крепкий парень. Мужички семенили, едва волоча ноги; молодец, со связанными за спиной руками, ступал твердо, высоко держа голову; левый глаз у него был подбит, губы покрыты свежими болячками, грязная порванная одежда превращена в лохмотья.

Клеопатра укоризненно посмотрела на Сотиса - более жалкого зрелища ей видеть не приходилось. Начальник стражи, прижимая правую руку к сердцу, учтиво заметил:

- Они сопротивлялись, госпожа царица. А этот, высокий, покалечил троих моих людей. На него пришлось накинуть сети.

Мужички пали на колени. Клеопатра поморщилась - так неприятно ей было их раболепство. Грабители стали просить о помиловании. Клеопатра строго, смотря поверх их голов, спросила:

- Почему вы, мерзкие рабы, осквернили могилы?

Мужички разом залепетали, закартавили, занудили:

- Нам нечего есть.

- А там столько добра!

- Все сгниет без пользы.

Она усмехнулась, не веря им:

- Значит, для того, чтобы приобрести горсть чечевицы, надо обворовывать мертвых?

- Мы почитаем Яхве...

- И тебя, божественная!

- Мы будем молиться, - говорил один из них, горбоносый, с хищным взглядом, подбираясь к ней с протянутой костлявой рукой и ощеряясь беззубым ртом.

Стражник схватил его за ворот одежды и потащил назад; ветхая ткань лопнула, клочья свисли, обнажив грязные худые плечи, плоскую грудь, покрытую густой черной порослью.

Лишь один высокий сохранял спокойствие и ни о чем не просил. Смуглокожий и темноволосый, он стоял, широко расставив ноги, между двумя стражами и весело смотрел на нее. Когда царица это заметила, у неё от удивления приоткрылся рот. Она подумала: "Как бы он был хорош в латах и шлеме Архелая!" У этого молодца была широкая мускулистая грудь, сильные, точно налитые плечи, курчавая упрямая голова и взгляд дерзкий и насмешливый.

- У нас дети, - ныли мужички жалобно. - Прости нас, царица!

Не обращая на иудеев никакого внимания, Клеопатра спросила высокого:

- Ты кто?

- Вор, - ответил он и улыбнулся, обнажая ряд белых молодых здоровых зубов; на щеках образовались ямочки, придав его лицу лукавое выражение.

- Почему ты воруешь? Тебе тоже нечего есть?

- О нет, царица. Я ворую по другой причине. Мне это нравится.

- Вот как! - подивилась она. - А другим, более полезным делом ты не пытался заняться?

- Я был каменщиком. Толкал и возил большие глыбы и бил их здоровенным молотком. Потом бросил. Скучно.

- Неужто воровать веселей?

- Веселей! - признался он и засмеялся.

Ее изумила его беззаботность, в нем было так много от озорного мальчишки.

- Ты представляешь, какое наказание полагается за это?

- О да, царица, - ответил молодец и снова улыбнулся.

"Господи, какая беспечность! Он не знает, что его ожидает", - подумала она и сказала:

- За это полагается отсечение головы, веселый человек. Но, судя по всему, смерть тебя не страшит.

- Нет бессмертных людей. Всех когда-нибудь постигнет эта участь: меня, их всех, тебя, царица, - услышала она совершенно удивительное из уст молодого простого каменщика. - Но пока я жив - смерти нет. Когда придет смерть, меня уже не будет!