Евгений Кукаркин - Это наша война

Из походной аптечки вытаскиваю йод и обрабатываю рану Кругловой, потом пластырем заклеиваю порез.

- Все, нам наверно надо уходить.

- Но как же так? Мы же были..., чуть ли не выполнили приказ.

- Чуть не считается. Конечно, чтобы опять вытащить под пулю Сагдалаева, им нужна казнь нового пленного. Я бы рискнул, устроил бы там, у лагеря, черт знает что, пусть меня схватят в плен, а ты бы их потом постреляла... А... Как тебе это нравится?

- Дурацкая и безумная затея. Тем более я стрелять уже буду плохо. Надо лежать на брюхе, а у меня бок... и еще что то с головой..., она как в тумане...

- Ладно. Уходим. Тебя может быть придется нести, а этого типа везти под охраной.

Тип в это время очнулся. Он приподнял голову.

- Вы за все ответите, старший лейтенант. Вы ударили старшего по званию.

- Я тебе еще и не так съезжу.

- На заключительном этапе операции... вы за нарушение дисциплины, должны подчинится мне.

- Заткнись. Сейчас я решаю вопрос убить тебя или нет.

- Не имеете право, я офицер ФСБ.

- Теперь имею. С предателями у меня особый разговор. Сержант Степанов, свяжите ему руки и заткните рот. Если будет сопротивляться, разбейте голову, сломайте ребра, сделайте, что угодно.

С ухмылкой на лице, сержант ударом в скулу опять сваливает Симакова и как куклу пеленает его веревкой, потом вытаскивает из кармана медицинский пластырь в рулончике и заклеивает рот.

- Готово командир.

- Оттащи его туда, подальше... Неудобно при девушке расспрашивать негодяя. Ты здесь полежи, Наташа, я сейчас.

Капитана отнесли повыше, он сидит у дерева, облокотившись на него спиной, и моргает глазами. Степанов стоит рядом, помахивая автоматом.

- Если ты, захочешь мне сказать правду, - говорю Симакову, - моргни три раза глазами. Если не захочешь мне говорить, я не очень расстроюсь, вырежу тебе член и заставлю тебя же его съесть, если и при этом не заговоришь, вырежу яйца и буду тебя ими кормить и кормить... Подлой твари достойный конец. Сержант, подержи ему ноги.

Ножом вспарываю капитану брюки, тот пытается дергать ногами, но Степанов двинул ему прикладом автомата под ребра, теперь срываю трусы, Симаков замычал и заморгал глазами. Я сорвал скотч.

- Ты хочешь чего то сказать?

- Не надо. - Чуть не плачет он. - Не убивай меня. Я скажу, все скажу.

- Говори, почему помешал снайперу выстрелить?

- Это мой отец...

- Что? Ты спятил?

- Нет. Сагдалаев мой отец. Раньше он жил под нашей фамилией. Я уже давно догадывался об этом, поэтому специально напросился с вами, чтобы спасти ему жизнь.

- И ты знал его в лицо и не говорил нам?

- Я его с трудом узнал в толпе , он очень изменился. Сразу же помчался к снайперу и постарался, чтобы она не выстрелила.

- И ты всадил ей в бок нож.

- А что было еще сделать? Она его правильно вычислила и уже была готова убить отца.

- Значит и радиотелефон, ты, все же испортил предумышленно?

- Нет, нет..., это просто совпадение..

- Ты понимаешь, что изменил своей родине?

- Я России не изменял... Я хотел спасти отца.

- Все, заткнись...

Я пластырем опять заклеил ему рот.

- Что с ним делать? - спрашивает меня Степанов.

- Я думаю. Наверно будем уходить от сюда...

Наташа с глазами полными мук смотрит на меня.

- Мне больно, товарищ старший лейтенант, голова раскалывается и даже не повернуться на живот, - шепчет она.

- Потерпи. Сейчас мы тебе дадим обезболивающие таблетки. Вот черт, - я роюсь по карманам, - куда же они делись? А... они у Степанова. Ты посиди здесь. Я сейчас.

Я опять пробираюсь к связанному Симакову.

- Степанов?

- Я здесь.

Гигант неожиданно возник передо мной.

- У тебя аптечка? Надо отдать девушке обезболивающее.

- Это мы сейчас.

Он шарит по карманам и находит небольшой пакет. Только он его раскрыл, как в этот момент за его спиной хрустнул сучок, это там где сидел связанный капитан. Я подпрыгнул и бросился в ту сторону. Симакова на месте не было, зато метрах в двадцати я увидел спину капитана. Он бежал вниз к ручью, в сторону лагеря бандитов. У него по прежнему связанные руки, но порезанные брюки не очень позволяют резвости бега. Я бросился вдогонку. Отчаяние придает капитану силы, рвутся брюки и он усиливает темп бега. Черт, как же он дышит? Почти весь склон мы неслись, как угорелые, наконец недалеко от ручья, я на бегу выхватил нож и метнул ему в спину. Симаков споткнулся и рухнул лицом прямо в воду. Я по инерции пробежал еще три шага и убедился, что попал. Рукоятка ножа торчала из шеи капитана. Пора отваливать, но тут в спину уткнулся ствол оружия.