Евгений Кукаркин: Самый лучший стрелок

- Хонди, веди. Ищи.

Отбрасываю от стенки дома лыжи и накидываю ремни на валенки. Собака стоит метрах в пяти и терпеливо ждет. Теперь вперед. Метрах в пятидесяти от дома мелькнула фигура.

- Эй, кто такие? - кричу я.

Грохот выпущенной очереди из автомата, потряс лес. Я свалился в сугроб. Слева щелчок ветки. Перебираюсь к сосне и, настроив ружье, жду. Опять треск ветки слева, я тут же стреляю на звук. Спереди опять бьет автомат и пули откалывают кору от сосны. Отползаю от сосны еще к одному дереву. Впереди вскрик и отчаянный мат, я привстаю и сквозь хлопья снега вижу, что темная фигура пытается отцепиться от собаки. Тут же стреляю в голову этому типу и опять падаю в снег. Перезаряжаюсь и жду. Впереди Хонди победно подает голос. Все равно не двигаюсь и прислушиваюсь к посторонним звукам. Скрип..., скрип, снег скрипит под осторожной ногой.

- Ванька, это ты? - хрипит голос.

Грохот моей двустволки заполняет звуками пространство. Теперь тихо. Слышу дыхание собаки. Хонди стоит у моей головы и дышит, вытянув язык.

- Хонди, где остальные?

Собака срывается и бежит влево. Я осторожно поднимаюсь и слушаю лес. Хонди начинает лаять, призывая меня. Осторожно, пробивая сугробы, иду на звук. Полу засыпанное снегом, тело человека лежит навзничь, рядом Хонди надрывается во всю.

- Встать. - приказываю я.

Тело дергается и голова отрывается от снега. Вижу, глаза, страдающие от боли и тонкую струйку крови, ползущую из уголков рта.

- Я уми...

Голова рухнула опять в снег. Хонди сразу затихает, только обнюхивает лежащего. Я подхожу и разгребаю рядом с телом снег. В руке умершего пистолет ТТ. Выворачиваю его из еще теплых пальцев. Моя пуля прошибла ему грудь насквозь.

Тот, которого тряс Хонди, лежит на спине, раскинув ноги. Пуля попала в правый глаз и он страшно смотрит другим. Рядом автомат Калашникова. Я с нетерпением хватаю его и нежно глажу коробку. Это настоящее оружие мужчины.

Третий, получил пулю в горло, я стрелял на звук его голоса. Снег пропитался кровью и она толчками пульсирует из-под нелепо свернутой головы. На груди его еще один пистолет, неизвестной мне конструкции. Длинная обойма торчит из рукоятки.

В доме паника. Мать бросается ко мне.

- Кто стрелял?

- Не знаю.

Тут она видит в моих руках автомат.

- Ты убил... человека?

- Мама, это бандит. Он бы убил нас.

Она садиться на стул и растерянно смотрит на моим руки.

Отец и, прибывшие с ним военные, сразу пошли к месту трагедии. Они стащили трупы в одну кучу.

- Я расшифровал два выстрела, - говорит мне отец, - ты стрелял на звук.

- Да, папа.

- Почему же третий получил под углом пулю в глаз, когда твоя позиция не изменялась. Он должен был получить прямое отверстие.

- Его Хонди схватил за руку и он развернулся в его сторону.

- Понятно. Ты, молодец.

- Хонди помог тоже...

Наступило лето. В третий раз иду в школу.

Комиссия ГОРОНО из восьми человек с любопытством встретили меня перед школой. Высокий седой человек сразу обратился ко мне.

- Анатолий Самсонов?

- Я.

- Я много о тебе слышал. Говорят, что ты прекрасно говоришь по-французски?

- Правильно говорят. Я еще учу немецкий, так что могу немного поговорить и на нем.

- Ха... Свою винтовку отнеси к директору и потом приходи в актовый зал.

- Это не винтовка, это ружье.

- Ну ружье...

- Толя, - кричит в дверях директорша, - давай в мой кабинет. Собаку тоже тащи туда же.

- Пошли, Хонди.

Я складываю в углу рюкзачок, ружье и приказываю Хонди все охранять. Директорша ведет меня в актовый зал. Все восемь человек комиссии торжественно уселись в президиуме за один стол. Сбоку на распорках черная доска. В зале на стульях учителя и любопытные.

- Какой предмет вы хотите отвечать? - спрашивает меня седой мужчина.

- Давайте с математики.

Замечаю глазом, как в зале хмыкнула учительница, которая была у нас в лесничестве. Седой выбрасывает билеты на стол.

- Берите

- Бином Ньютона...

- Готовиться будешь? - спрашивает старший.

- А зачем, если знаешь зачем готовиться, - недоумеваю я. - И так, начнем.

Беру мел, подхожу к доске и начинаю писать с разъяснением. Исписано пол доски, но я вижу по глазам комиссии, что что-то не так. Когда я закончил, пожилая женщина спросила.

- Толя, по каким учебникам ты готовил математику?

- Много книг, начиная с Кисилева, Ардоматского и кончая профессорами Шапошниковым, Венгеровым, американцем Миллером, шведом Ландерсом и другими.

Теперь комиссия молчит.

- Это конечно хорошо, - неуверенно тянет старший, - а геометрию...