Геомар Куликов - Спокойствие не восстановлено

- Зря хлеба не ел. Учил серьезно. Но больно дотошен был. Бывало, чуть сфальшивишь, стружку лишнюю снимешь - охота ли переделывать? Заметит тотчас, зальется свекольным цветом: "Швайн! Руссиш швайн!" Свинья, значит, русская свинья! - раскричится. И треххвосткой. Правду сказать, пониже спины хлестал. По лицу и рукам не бил. Однако больно - страсть Норовили мы, понятно, реже попадать под плеть. Да ведь дело молодое, погулять охота. Всякое случалось.

И странно, словно удовольствие доставляли деду эти воспоминания.

- Зато после эвон скольких лет за скрипку взялся и будто из рук ее не выпускал. Про балалайки и гитары разговора нет.

Гошка любил бывать в домах, где играли или учились играть на фортепиано. Комнаты здесь были чистыми и нарядными. И пахло в них не клеем и кислыми щами, а чем-то очень приятным, должно быть духами. И все, что было в комнатах: столы, стулья с изогнутыми резными ножками, застекленные шкафы, туго набитые книгами в кожаных коричневых тисненных золотом переплетах - они особенно притягивали Гошку, - были из иного, недоступного и манящего мира.

На сей раз они с дедом в одном из арбатских переулков остановились перед маленьким двухэтажным домиком, видавшим, вероятно, лучшие времена, сейчас, однако, облупившимся и запущенным. Дверной звонок не действовал, и дед постучал в дверь кулаком. После порядочного ожидания она отворилась. Гошка соляным столбом застыл на месте. На пороге стояла плосколицая служанка, та самая, что была с барыней на Сухаревском рынке два дня назад. Служанка скользнула по Гошке равнодушным взглядом и уставилась подозрительно на деда.

- Настройщик, - поспешно объяснил дед Семен, видя, что появление его вызвало тревогу. - Велено было прийти к госпоже колежской асессорше Гударевой.

Плосколицая баба, словно против воли, смирившись с необходимостью пустить чужих людей, сказала сердито:

- Ноги оботрите...

И пока дед с Гошкой вытирали о брошенную на пол тряпку ноги, ворчала:

- Ходят тут. Полы топчут. Мой да убирай за всеми. Ладно, идите, смилостивилась наконец.

Дед с Гошкой прошли в переднюю, разделись там и, сопровождаемые все той же настороженной бабой, шагнули в гостиную. Была она невелика, и по тесноте, с которой расставлена мебель, легко угадывалось, что владельцы ее недавно переехали сюда из более просторной квартиры и нынешнюю еще как следует не обжили. Вышедшая барыня чуть задержалась взглядом на Гошке. Но также не признала его и уже знакомым Гошке торопливым голосом сказала:

- При переезде расстроился инструмент. Сумеете вы его привести в порядок быстро и... - барыня запнулась, - недорого?

В глазах деда мелькнуло пренебрежение, которое он питал к малоимущим клиентам, говоря, "коли в брюхе пусто, нечего на фортепианах играть". Однако внешне своего отношения ничем не выдал.

- Не извольте беспокоиться, работа наша известна. Чай, Борис Федорович говорили, - дед имел в виду учителя музыки, который частенько рекомендовал его в качестве настройщика. - А цена, коли фортепиана в целости, - рупь. Дешевле других беру.

- А отчего такой добрый? - вмешалась служанка.

- Настя! - воскликнула барыня.

- Я, Вера Андреевна, сорок лет Настя. Пожила на свете. И не слыхивала, чтобы люди спроста дешево брали за работу. Тому должна быть причина.

- Причина есть, - спокойно отозвался дед. - Без причины, извиняюсь, прыщ не вскочит. Мне клиент дороже лишнего пятиалтынного. И по работе, и по цене от меня заказчики, слава богу, к другим мастерам не бегают. Вот и весь мой резон.

- Верно, Борис Федорович вас очень хвалил. Видите ль, - словно оправдываясь и желая сгладить резкость служанки, торопливо заговорила барыня, - я недавно потеряла мужа... - Ее голос дрогнул. - Мы оказались в очень стесненных обстоятельствах. Одному создателю ведомо, какая судьба ожидает дочь. И не придется ли ей самой зарабатывать кусок хлеба. - Глаза барыни наполнились слезами.

- Опять вы за старое! - негодующе всплеснула руками служанка. Выйдет замуж за хорошего человека, и будет ей эта фортепьяна одним баловством!

Скрипнула дверь, и все сразу замолчали. В комнату ступила девочка, должно быть Гошкина ровесница. Худощавая, светлая, большеглазая. Она, очевидно, слышала если не весь разговор, то последнюю его часть. Но тут, как говорится, на высоте оказался дед. Он вежливо поклонился - его примеру последовал Гошка.

- Отменный инструмент, сударыня. Настраивать такой - одно сплошное удовольствие.

И, не дожидаясь ответа, принялся доставать и раскладывать все необходимое для работы.