Г Кунгуров - Артамошка Лузин

- Драть озорника! - с гневом сказал Перфильев.

Но Артамошку будто ветром сдуло. Перевернули весь двор - не нашли.

Прошло три дня. Казак Селифанов пришел к Перфильеву и сообщил: в кустах на воеводском кладбище, между двумя свежими бугорками могил, лежит Артамошка и плачет.

Перфильев распорядился наказать его по первому разу легко - дать ему десять кнутов. Но казак переступал с ноги на ногу и не уходил.

- Ну что? - рассердился Перфильев.

- Не стоило бы драть парнишку, обождать бы чуток.

- Что ждать?

- Сирота он круглый, ночью мать у него померла.

- Ну, обождем, - согласился недовольным голосом Перфильев.

Шли дни, Артамошка, вяло передвигая ногами, ходил по двору, нехотя собирал разбросанные воеводой костяшки и думал: "Сбегу, как мой тятька сбежал, в леса сбегу", - и захлебывался слезами.

Вихры спадали ему в беспорядке на лоб, а мальчишески задорные глаза смотрели теперь строго и зло.

Под воскресный день, когда площадь кишела народом, а за околицей звенели девичьи голоса, разразилась неожиданно гроза над головой Артамошки: потерялась государева печать.

А случилось это так. Пришел Артамошка с малолетним воеводой в приказную избу. Увидел воевода, как ставит печать письменный голова, и пристал: дай да дай! Тот - туда-сюда, как откажешь!

- Смотри, батюшка воевода, не оброни, избави бог. - И, обращаясь к Артамошке, строго наказал: - Гляди, озорник, не то... - и погрозил пальцем.

Письменного голову позвал Перфильев. Он подошел к воеводе и хотел отобрать печать, но тот укусил его за руку, засмеялся и печать не отдал.

Письменный голова, пятясь, вышел. Воевода повертел печать и покатил ее по полу.

- Ой, - вскрикнул Артамошка, - не катай! Не дай бог, утеряется смерть.

- Не лезь, а то мамке скажу! - оттолкнул Артамошку воевода и покатил печать.

Артамошка, как кот за мышью, следил за печатью - не спускал с нее глаз. Раз даже схватил ее в руки и удивился: "Вот она какая!" Воевода вырвал печать и опять со смехом покатил ее по полу. Вот в это время и случилась беда.

Раздался грозный голос Перфильева:

- Артамошка!

Артамошка со всех ног бросился к нему, а про печать забыл. Когда он вернулся, то застал воеводу в слезах и сразу догадался:

- Печать где?

- Тут...

- Где тут?

- Ту-ут, - плакал воевода и показывал куда-то в темный угол.

У Артамошки опустились бессильно руки, задрожали губы.

Вбежал письменный голова:

- Батюшки, загубили мою голову! - и заметался по избе.

Бросив свирепый взгляд на Артамошку, он так ударил его, что у Артамошки дыхание перехватило и в глазах помутилось.

- Драть! - орал письменный голова.

Прибежал Перфильев, вбежали дворовые людишки.

- Горе!.. Печать, государева печать... Ой, горе!.. - восклицали вокруг.

Перфильев схватил Артамошку за вихры:

- Печать где? Насмерть засеку! Ищи, подлец!

Все ползали по полу, шарили, но печати не было.

- Дать розог! - прошипел Перфильев и, обращаясь к письменному голове, добавил: - Ищи!.. В кандалах сгною! Понял?

Тот вздрогнул и съежился.

Когда все ушли, письменный голова подошел к воеводе и ласково зашептал:

- Сыночек, вот ты держал печать, вертел ее в руках...

- Вертел... - тянул воевода.

- Потом ты ее покатил - тю-тю-тю...

- Покатил...

- Куда она, сынок, покатилась: туда или вот сюда?

- Туда катал, сюда катал - везде катал...

- Ох ты, беда! - вздохнул письменный голова и опять обратился к воеводе: - Она далеко покатилась?

- Далеко-о...

- В угол или по избе?

- И в угол и по избе.

- Дурень! - шепнул в сторону письменный голова.

Так печать и не нашлась.

Мать заждалась воеводу и пришла за ним. Вошла в избу и ахнула от неожиданности. В углу, уткнувшись носом, стоял "грозный" воевода, а посредине избы ползал на коленях письменный голова и что-то искал.

Узнав о беде, воеводиха опечалилась:

- Все от бога. Пойдем, сынок, откушай.

И стала поправлять шнурки у штанов воеводы.

На пол что-то упало и покатилось. Печать нашлась.

Долго не мог оправиться Артамошка от розог. Лечила его старая повариха Лукерья примочками из разных трав, сухих отрубей и конского помета.

Ночью снились Артамошке тяжелые сны. Вчера он видел во сне, что вместе с Данилкой подкрались они к воеводским горницам, подложили соломы и подожгли. Вмиг жаркое пламя слизнуло и дом, и кладовые, и деревянные башни. От страха Артамошка проснулся. Сегодня ему приснился сон еще страшнее: стал он богатырем, к чему прикоснется - все рушит. Раскатил по бревну воеводские двор, церковь, башни - никто остановить его не в силах. Писцу оторвал напрочь обе руки - не будет, проклятый, щелкать по носу. Письменного голову разорвал пополам; одну половину оставил у воеводского крыльца, а вторую через спину в реку бросил. Пришел к избе казнителя Ивана Бородатого и спрашивает голосом зычным, громовым: "Ты розог давал?" - "Я". Схватил Артамошка Ивана Бородатого за рыжую бороду, покрутил-покрутил над головой, кинул вверх и надел на острие большой башни. Заорал Бородатый диким голосом. Тут Артамошка и проснулся. Проснулся - и впрямь кто-то орет. Страшно стало ему, кликнул он старую Лукерью - она второй матерью ему стала.