Г Кунгуров - Артамошка Лузин

В это время вбежал перепуганный казак:

- Батюшка воевода, беда! Ватага!

Гости вскочили с мест. Воевода остановил их и, обращаясь к казаку, сурово спросил:

- Чья ж та ватага?

- Лузинова ватага!

- Дурень, выспись! - заорал воевода.

Поп сказал с усмешкой:

- Истинный дурень: Филимошка в аду кромешном на вечных мучениях, до ватаги ли ему! Выпьем, дьяче!

Гости нехотя сели на свои места, вновь принялись за еду. Казаку подали чарку вина, вытолкали за дверь.

Воевода хохотал:

- Упился казачишка, мертвого за живого познал! Смехота! Умора!

Некоторые из гостей хихикнули в кулак, но веселье больше не возвращалось.

Письменный голова, гонимый сомнением, торопливо вышел из-за стола. Он велел отыскать казака, который прибегал с дурной вестью. Казака отыскали. Письменный голова недолго говорил с ним, вошел в гостиную отрезвевший, сумрачный. Воевода раскатисто хохотал и тянулся с ножом к пирогу. Письменный голова подошел к воеводе и зашептал ему что-то на ухо. Воевода поспешно бросил нож и вместе с письменным головой отошел в сторону.

- Казачишка тот правду говорил!

- В чем же та подлая правда? - сощурил злые глаза воевода.

- Ватага...

- Ватага? - рассердился воевода. - Откуда ж та ватага, коль я ее повоевал?

- Лузинова ватага! - испуганно моргал глазами письменный голова.

- И ты упился, Никитка: бормочешь глупое!

- Сы-ын... Артамон Лузин, - сказал письменный голова.

- Сын? - перебил воевода и округлил удивленные глаза. - Своими очами видел: сверзилось то поганое семя со скалы в бездну бездонную... Обрел тот беглый служка смерть скорую.

- То обман, то подмена!

Воевода смертельно побледнел:

- Обман? Жив, говоришь? Да как так?

- Жив Артамон Лузин! Казачишка своими глазами разглядел. В отца своего, говорит, обличьем вышел: такие же озорные глаза, воровская головушка, смелости неудержимой...

- Жи-ив?! Воровское племя! - прошипел побелевшими губами воевода.

Широкий лоб его вспотел, дергалась бровь. Неловко шагнув, он грузно сел на лавку.

Так никто и не отведал воеводского подарка - царского пирога. Гости торопливо расходились.

По слюдяным оконцам плыли темные пятна. Небо, черное от дыма, нависло над землей, придавило ее. В воздухе запахло гарью. Слышались отдаленные выкрики людей. Надвигалась гроза.

На востоке вспыхнуло красное зарево, огненные языки взметнулись в поднебесье. Эхом прокатилось над городом:

- Лузинова ватага!..

Затрещали и повалились широкие ворота воеводского двора.

Воевода не успел отскочить от узорчатого оконца. Посыпалась слюда, грохнулась рама, и воевода, хватая руками воздух, замертво упал под стол на расписной, китайской работы ковер.