Светлана Лурье - Ереван. Мифология современного города

В начале 50-х преступность в Армении из бытовой и хулиганской стала откровенно “профессиональной”. Возвращающиеся из мест заключения принесли с собой не только воровской жаргон и стиль взаимоотношений, но и понятия воровского “интереса”, “работы”. У хозяев дворов и районов появилась другая мотивация: зоны влияния нужны были для того, чтобы воровать в том или ином месте. Так в тех же дворах, где авторитетами были бескорыстные хулиганы “гвардейцы” (это слово уже произносилось только шепотом), появились чисто воровские “должности”: “хорошие”, они же “гохаканы” (воровские авторитеты), “угловики” (т.е. “ответственные” за такой-то угол, перекресток), “манглавики” (“шестерки”), и т.п. Часть “гвардейцев” влилась в ряды “воровских”, часть – потеряла свое влияние.

Начавшиеся воровские разборки были самыми кровавыми. Двор шел на двор, и район – на район. Было даже – город на город! Эта знаменитая драка, по легенде, началась в арке дома возле нынешнего кафе “Козырек”. Группировка из города Ленинакана была вызвана по телефону несколькими ленинаканцами, которых побили ереванцы. Прибыв на нескольких грузовиках, ленинаканские бандиты устроили кровавый реванш… В Ереване не любят вспоминать этот случай…

Впрочем, описание “майловых” общин и их криминального житья вовсе не удивительно. Удивительно, как же Ереван стал вскоре одним из самых мирных городов, где почти полностью исчезли преступления против личности. Об этом – ниже.

В послевоенные годы в Армении шел уникальный процесс – иммиграция. Начальный советский миф об этом гласил, что речь идет о “репатриации насильственно перемещенных армян”. На самом же деле во многих странах существовала большая армянская диаспора, часть которой искренне верила в новое, более справедливое устройство послевоенного мира. Более того – часть диаспоры была подвержена коммунистическим идеям (очевидно, не без вклада КГБ), особенно в относительно бедных странах, вроде Греции, Сирии, Ливана и др. Не секрет, что именно коммунисты подбивали многих зарубежных армян ехать в Армению. “Репатриацией” это не было, поскольку Армения в границах Армянской ССР никогда не была родиной их предков – выходцев именно из Западной Армении. Мотивом к переезду было и желание “ехать строить Советскую страну”.

Общесоветскому мифу не приходилось сталкиваться с таким явлением, как добровольная массовая иммиграция, и держатели этого мифа испытывали невообразимые сложности с “озвучиванием” нового явления. Сейчас трудно поставить себя на место тогдашнего чиновника или журналиста, а тогда жизненно важными был вопрос: эти репатрианты – “свои люди” или “не свои” (читай – враги, которых надо уничтожать)? Если “свои”, то почему до сих пор жили в капиталистических странах?

Так и случилось, что иммиграция уже подходила к концу, когда появились первые “канонизированные” объяснения. Последствия иммиграции как бы искусственно растянулись на многие годы – аж до начала 70-х, когда уже вовсю шел обратный процесс: бывшие иммигранты и их дети уезжали обратно…

Одно из ранних объяснений, оставивших “знаковый” след в сознании людей было откровенной фальшивкой. Надо было дать людям простой ответ на вопрос: откуда берутся неизвестные люди, и почему им можно доверять? Ответом стал фильм “О чем шумит река”. Замечательный фильм, рассказывающий о председателе колхоза, который в войну попал в плен к немцам, а после войны был силой угнан на урановые рудники, бежал, и наконец сумел осесть на турецкой территории – буквально через реку Аракс от родного колхоза. Прошли долгие годы, без надежд на возвращение на родину, и вот как-то, спасая турецкую девочку во время наводнения, он (с помощью советских пограничников), оказывается на родном берегу, встречается с дочерью и односельчанами… Этой фантастической, и главное, совершенно не имеющей отношения к иммигрантам истории предназначалось заменить историю истинную. Печальная мелодия этого фильма стала для всех армян символом тоски по родине. Лик гениального армянского актера Рачия Нерсесяна (который и сам иммигрировал в Советскую Армению, только раньше – в 1928 году) с тоской смотрящего в сторону Родины, заставлял поверить: что делал нынешний “новоприезжий” до сих пор – тосковал о родной земле, и вернулся почти чудом, как только представилась возможность!

Поначалу этот миф устраивал всех. В том числе – и самих иммигрантов, заинтересованных в социальной адаптации в новой среде – по-советски подозрительной и недоверчивой. Фильм сыграл исключительную роль. Во-первых, если неожиданному страннику поверили бдительные советские пограничники (два друга – чернобровый Армен и русоволосый Саша), то и простые граждане могут верить новоприезжим!