Тадеуш Квятковский - Семь смертных грехов

- Так почему же вы не можете принести мне оттуда кусочек жирной ножки? Можно дикой козы или баранью, телячьей я тоже не побрезгую, лишь бы была она жирная и хорошо приготовлена.

Ясько хитро усмехнулся.

- А как же со свинскими бесами в твоем брюхе, святой отец?

- Это очень умный вопрос, - сказал поморщившись брат Макарий, - однако у меня есть средство против размножения подобной дряни. Перед каждым вкуснейшим угощением я громко испускаю воздух, и этот звук так оглушает этих страшных бесов, что они приходят в себя лишь тогда, когда мясо уже совершенно переварено. Поэтому бесы эти вынуждены пробавляться самыми гадкими и непристойными харчами.

Ясько захлопал в ладоши.

- Дорогой отец, да ведь каждый из нас сумеет ухнуть не хуже крепостной пушки.

Квестарь жестом остановил его.

- Радость твоя напрасна. Это искусство удается лишь выдающимся заклинателям бесов, искушенным в схоластике, к которым я без лишней скромности причисляю и себя.

- Да, - вздохнул Ясько, поняв, очевидно, в чем дело, и сожалея, что не приобрел подобной святости, так как причин для оглушения бесов у него было хоть отбавляй.

В дверях послышались громкие крики, - это вошедший староста звал слуг в покои пани Фирлеевой. Ясько вскочил, оправил свой кафтан и крикнул остальным:

- А ну, живо! Отец Иероним ждет!

- А кто он, этот отец Иероним? - схватив Ясько за руку спросил брат Макарий.

- Отец Иероним управляет всем замком, - объяснил Ясько, сгоняя со скамей опешивших работников.

- И что же вы теперь будете делать? - расспрашивал квестарь.

- Окончились вечерние молитвы. Сейчас начнется пир. Мы будем подавать кушанья и всякие напитки.

- Хо-хо! - крякнул брат Макарий. - И, наверное, понесете все это с бесами, а?

Ясько улыбнулся, растянув рот до ушей.

- Наверное с бесами, если они сидят там.

- Эх вы, глупцы, только вред приносите почтенной госпоже: ведь ее внутренности определенно стали вместилищем этих мерзких бесов.

Ясько почесал затылок. За ним в недоумении, не зная что делать, остановились и другие. Староста же, стоя в дверях, метал громы и молнии.

- Ну, я могу дать совет, - сказал брат Макарий. - Когда вы понесете кушанья из кухни в залу, проходите через эту комнату. Я лишь взгляну на ваши лакомства и сразу скажу, которые из них больше всего заполонили дьяволы. У меня на них глаз куда как наметан.

- Ладно! - радостно улыбнувшись, воскликнул Ясько. - Этим мы поможем нашей госпоже не хуже иезуитов.

- Поможем! - повторили слуги и побежали на кухню.

Когда комната опустела, квестарь осторожно вынул из-за пазухи кошелек и пересчитал деньги. Одна монета показалась ему сомнительной, он попробовал ее на зуб, но в комнате было так темно, что нельзя было заметить, остался ли на ней какой-нибудь след. Тогда он бросил талер на стол, чтобы определить качество металла по звуку, но монета покатилась и упала. Брат Макарий

с тяжким вздохом опустился на колени и полез под скамью. Там было совсем темно, хоть глаз выколи, и квестарь начал поиски, ощупывая руками пол. Вдруг кто-то коснулся его плеча. Брат Макарий немного приподнялся. Сзади стоял отец Игнатий.

- Молишься, брат?

Недолго думая, квестарь ударил себя кулаком в грудь и пополз на коленях к иезуиту.

- По твоим указаниям, отец мой, я ищу пути в царствие божие.

Иезуит был доволен. Он выпрямился и замер, засунув руки в рукава рясы, как святые на иконах.

- Не посещают ли тебя греховные мысли?

- О, отец мой, сподобившийся венца святости, после нашей беседы одни лишь ангелы витают над моей головой.

Отец Игнатий прикрыл глаза.

- Иногда проклятые бесы принимают ангельский образ, чтобы ввести душу в соблазн, - сказал он. - Ты произнеси "apage", и если после этого они не исчезнут, значит, это настоящие ангелы.

- А у меня, преподобный отче, нет никаких сомнений в их подлинности.

Иезуит иронически усмехнулся.

- Почему ты так уверен, брат мой?

- Да ведь каждый из них лицом похож на тебя, - льстиво сказал брат Макарий.

Монах покраснел, словно его поймали с поличным.

- Похож лицом на меня? - повторил он нерешительно, затем вытянул руки и прикоснулся к своему лицу. - Ты в этом уверен, брат мой?

Квестарь еще немного придвинулся на коленях к монаху, затем поднял руки, закрыл глаза и воскликнул:

- Вот я их ясно вижу в ангельском ореоле пред собой, и у каждого - твое лицо, отец, окруженное лучистым сиянием, у каждого твой благородный нос, а глаза как бусинки из четок святого Антония, в этих глазах видна мудрость святого Августина и страсть первых мучеников. Ни у кого на свете нет таких глаз! Я узнал бы их на краю света, куда бы ни завели меня мои немощные ноги. Отец мой, я готов жизнь за тебя отдать!