Тадеуш Квятковский - Семь смертных грехов

- У нас, брат, чудеса творятся. Преподобных отцов - хоть пруд пруди, да еще сама наша пани со святыми дружбу водит.

- Странные святые, что изысканные блюда превращают в постную похлебку.

- Как это? - удивился Ясько.

Квестарь расположился поудобнее, с отвращением отодвинул миску и вытер бороду.

- Повсюду говорят - и я не от одного слышал, - будто вы тут, милые мои, такие лакомства кушаете, такие вам деликатесы отцы-иезуиты под нос подсовывают, что видеть никто не видел и слышать никто не слышал. Вот я и спросил, нет ли у вас сегодня какого-нибудь особого поста, а может быть, вы плоть свою умерщвляете для душевного совершенствования и получения вечного блаженства?

- Эх, - вздохнул Ясько, - ты, отец, просто в глаза смеешься!

Квестарь молитвенно сложил руки и вознес очи кверху.

- Говорю вам сущую правду. Спросите мужиков, что они думают об этом.

- Врешь, братец! - закричал лохматый слуга. Брат Макарий повернулся к нему и елейным голоском ответил:

- Говорят, что у вас даже чудеса творятся. А священное писание и наша вера учат, что там, где много святости, там и всего вдоволь.

- Похлебки-то у нас вволю, - сказал Ясько.

- Ну, я тогда всем расскажу, что о вас неправду говорят и никаких чудес здесь не бывает.

- Бывают чудеса! Да еще какие! - засмеялся Ясько.

- Молчи! - оборвал лохматый толстяка. - Покажет тебе отец Игнатий, если дойдет до его ушей.

- Это чудо совершить нетрудно, - показал брат Макарий на блюдо с похлебкой, - а я хотел бы узнать секрет и других чудес.

- А ты кто таков, что в это дело нос суешь? - недоверчиво спросил волосатый слуга.

- Я бедный квестарь, брожу по миру, собираю подаяние для своего монастыря.

- Он бесов умеет изгонять, - похвалил его Ясько.

При этих словах все перекрестились и отступили от брата Макария. Теперь на него смотрели с суеверным страхом. Ясько, видя, что слова квестаря произвели сильное впечатление, заискивающе начал просить:

- А ты не расскажешь нам, отец, как бесов-то из человека изгоняют, очень это нам любопытно.

- Слушать и то страх берет, - вздохнул кто-то.

- Ладно, будь по-вашему, - сказал брат Макарий. Он встал, достал из-под рясы плеть и взмахнул ею несколько раз в воздухе с криком: - Apage, satanas!

Ужас охватил всех, слуги начали искать, куда бы унести ноги. Брат Макарий выкидывал странные коленца: то приседал, то вдруг выпрямлялся, потом крутился волчком, и ряса его при этом надувалась, как шар. Проделав несколько таких упражнений, сопровождаемых бессвязными возгласами, он встал посредине людской и мрачно произнес:

- В ком из вас сидит бес? Давайте сюда, я мигом его выгоню. - При этом он так взмахнул плеткой, что все онемели от страха. - Ну, милые мои, пусть подойдет тот, кто одержим дьяволом.

Наступила мертвая тишина, только слышно было, как. звенят мухи у печи. Никто не решался даже дух перевести, а вдруг квестарь именно с него начнет.

Отойди, сатана! (лат. )

Брат Макарий спрятал плетку, но продолжал неподвижно стоять посредине комнаты, сощурив глаза и прикрыв руками лоб.

- Во всех вас, братья мои, - произнес он как бы с трудом, - сидят бесы. Я чувствую, как они гнездятся в вас. О! - закричал он так страшно, что слуги вскочили со скамей, дрожа в испуге, как овцы.

- Ничего, ничего, - поднял руку квестарь, - сидите спокойно.

Все послушно уселись. '

Брат Макарий тихо стонал. Слуги, как загипнотизированные, не сводили с него глаз,

- О! - снова дико выкрикнул квестарь. Все как один опять вскочили со своих мест дрожа как в лихорадке.

- Ничего, ничего, - успокоил их брат Макарий.

Слуги присели на скамьях, измеряя глазами расстояние до двери, куда можно было бы в случае чего тихонько улизнуть. Квестарь неслышно, как кошка, подкрался к лохматому силачу. Тот со страху чуть не продавил спиной стену, а колени у него ходуном заходили.

- Ты, преданный слуга, - квестарь заговорил глухим, замогильным голосом, бесстыдно бьешь людей. Бьешь или нет?

Тот, словно подавившись горячей картошкой, едва выговорил:

- Ох, бью, преподобный отец.

Подбоченясь, брат Макарий грозно засопел и впился взглядом в лохматого.

- Это бесовские штучки, сучий ты сын. Черти-то схватили тебя в свои коготки и не выпускают. Будешь ты теперь в котле с кипящей смолой вариться тысячу лет.

Тут слуга быстро-быстро начал перебирать ногами да так визгливо захныкал, так завертелся на скамье, что брат Макарий погрозил ему и даже руку занес над ним, чтобы осенить его крестным знамением. Внезапно слуга вскочил, упал ничком и стал биться головой оземь.