Луис Ламур: Человек с разрушенных холмов

Мы поели, и он стал показывать мне местность. Вода была в основном солончаковая или почти солончаковая. Глубокие каньоны перерезали плоскогорье в самых неожиданных местах. На дне некоторых из них имелись поросшие сочной травой луга, другие заросли меските. Тут также хватало неровных, каменистых и пересеченных участков.

- В этих каньонах бродит скот, которому уже не меньше десяти лет и который никогда не клеймили. Попадаются даже бизоны.

- Насчет Бэлча, - напомнил я.

- Нехороший человек... и вся его компания не лучше.

- Давай поподробней.

- Джори Бентон, Клаус Ингерман и Накис Вансен получают сороковник в месяц. Обычные работники имеют тридцатку, и Бэлч пустил слух, что если они проявят себя, то тоже будут получать сорок.

- Проявят себя?

Фуэнтес пожал плечами.

- Будут решительно действовать против тех, кто стоит у них на пути... вроде нас.

- И майора?

- Пока нет. Сэддлер считает, что они не достаточно сильны для этого. Кроме того, есть и другие обстоятельства. По крайней мере, я так думаю, но ведь я всего лишь мексиканец верхом на лошади.

- Покажешь при дневном свете, насколько хорошо ты на ней ездишь.

- Почему бы и нет.

Москиты становились все злей, к тому же холодало, поэтому мы зашли в хижину. У дверей я обернулся, чтобы осмотреться.

Хижина стояла в небольшой живописной лощине, ничем особенно не примечательной, но приметной. Позади нас садилось солнце, оставляя за собой слабое розовое свечение облаков. Где-то ухала сова.

Сильно затоптанный пол в комнате был подметен. Очагом явно мало пользовались. Но и его тоже тщательно вычистили, и в нем горел огонь. Несомненно, на воздухе готовить приятней.

- У Бэлча есть сын? Роджер, кажется?

Лицо Фуэнтеса приняло настороженное выражение.

- По-моему, да. Я встречался с ним.

- Здоровый парень?

- Нет... скорее мелкий. Но очень сильный, очень проворный и... как вы это называете? Жестокий. - Фуэнтес помолчал, обдумывая сказанное. - Он здорово работает кулаками. Очень здорово. Любит задать перцу. Первый раз я видел его в Форт-Гриффине. Он там избил женщину из дансинга. Сильно избил, а ее парень, крупный и мощный, набросился на Бэлча... Роджер быстро двигается. Он наклоняет голову, чтобы подобраться поближе, а потом наносит короткие тяжелые удары в живот. Вот так малыш отделал детину, но в конце концов их растащили, а в Форт-Гриффине не принято просто так останавливать драку. Нехорошая драка, сеньор, очень нехорошая. - Фуэнтес вытащил еще одну сигару и прикурил. Он изобразил спичкой вопрошающий жест. - А у тебя есть причины интересоваться этим, амиго? Что-нибудь серьезное?

- Ну... вообще-то нет. Просто слышал о нем кое-что.

Фуэнтес затянулся сигарой.

- Он ездит... где только захочет. Много ездит. И напрашивается на неприятности. Думаю, старается показать, что он лучше всех остальных. Любит затевать драки с крупными мужчинами и одерживать над ними верх...

Это следовало запомнить. Бэлч наклонял голову и наносил короткие удары с близкого расстояния. Видимо, занимался боксом и научился драться с соперниками больше и сильнее, чем он сам, что давало ему значительное преимущество. Ведь большинство мужчин знают о драке очень мало. Поэтому тот, кто кое-что понимал в боксе, без особых трудностей расправлялся с ними.

Это я запомню.

Глава 4

Еще до того, как взошло солнце, мы миновали раскинувшееся у подножия белой растрескавшейся скалы скудное, иссохшее пастбище и оказались среди расколотых холмов. Пока мы не заезжали в каньоны, перед нами расстилалась бескрайняя высокогорная равнина, границей которой служило только небо. Меня остановили выбеленные солнцем и ветром человеческие кости; сквозь ребра грудной клетки - там, где когда-то билось сердце, - проросла трава. Рядом чернели остатки обгоревшего фургона.

- Какой-то пионер отыграл здесь вальс на скрипке. Ржавые ободья от колес фургона, мощные дубовые ступицы, разбросанные болты и обуглившиеся деревяшки. Не так уж много оставляет после себя человек.

Фуэнтес показал на кости.

- И мы с тобой также, амиго... когда-нибудь.

- Я как ирландец, Фуэнтес. Если бы знал, где умру, никогда бы не приблизился к этому месту.

- Умереть - ничто. Вот ты жив, и вот тебя уже нет. Одно лишь важно, чтобы перед концом ты смог сказать: "Я был мужчиной". - Мы двинулись дальше. - Жить по чести, амиго. Вот что имеет значение. Я - vaquero [Ковбой (исп.).]. От меня ждут малого. Но сам я жду от себя многого. Что нужно мужчине? Немного еды, когда он голоден, и хотя бы раз в жизни -женщину, которая его любит. Ну и конечно, хороших лошадей, чтобы ездить.