Михаил Постников - Критическое исследование хронологии древнего мира. Библия. Том 2

Эти легенды питались завоевательными экспедициями римских императоров и раннесредневековых князей и королей. Нет сомнения, что крупный вклад был внесен и крестовыми походами. «Имперский» элемент (в виде империи Дария и самого Александра) появился очень поздно, уже в преддверии эпохи Возрождения, когда реально появились централизованные империи, с которых можно было списывать аиокрифистам.

Во всем этом остается одно недоумение: почему удалось сравнительно немного–численному отряду «завоевать полмира», ни разу не потерпев поражения? Ссылка на воинскую удачу или воинский талант здесь явно неудовлетворительна. Единственное рациональное объяснение состоит в том, что вооружение отряда была классом выше вооружения аборигенов. Тут невольно вспоминается аналогичная ситуация XVI века, когда малочисленные отряды испанских конкистадоров завоевали индейские империи Нового Света.

Очень может быть, что отряд «Александра» потому и не встречал существенного сопротивления, что это был конный отряд, а местные жители никогда раньше лошадей не видели. Но тогда получается, что до II—III веков н.э. лошади в Средиземноморье и к востоку от него известны не были.

Другое объяснение состоит в том, что отряд «Александра» был вооружен стальными мечами, которые только что стали входить в употребление. Но тогда получается, что к востоку от Средиземноморья железный век начался лишь во II—III веках н.э.

Предположение, что в эти века произошла какая–то революция в вооружении, объясняет также, почему вскоре Аврелиану и Диоклетиану удалось «огнем и мечом» создать Средиземноморскую империю.

Обе гипотезы («конная» и «железная») помещают центр агрессии, как и следовало ожидать, в район Константинополя (лошади были заимствованы из северочерноморских степей, а железо из рудников Богемии и Моравии).

Эти гипотезы, конечно, очень мало обоснованы и потому требуют дальнейшей работы. Во всяком случае, они заставляют думать и не доверять слепо авторитетам.

Мы видим, что личность Юлиана—Великого Царя дала жизнь целому ряду персонажей, подчас довольно далеких друг от друга. Версия «Василий Великий» была выработана средневековыми монахами отчасти по их собственному образу и подобию, отчасти по тому идеалу, который они сами хотели бы достигнуть. В этом варианте Великий Царь является царем и сыном царя (его отца также звали Василий) только по имени, а не на деле. В версии «Иисус» этот монашеский вариант доходит до окончательного своего развития. Великий Царь оказывается не только великим врачом и чудотворцем, воскрешающим мертвых, как и в версии «Василий», но сам приобретает божественную сущность и живым возносится на небо. Его божественная сущность выходит на первый план также в версиях «Вакх–Дионис» и «Митра».

Как мы уже отмечали, в библейской книге Царей содержится еще один вариант биографии Юлиана, уже под псевдонимом «пророка Ильи» который также живым улетает на небо в огненной колеснице и имеет замечательного преемника Елисея, которого мы отождествили с Иоанном Златоустом. Вариант этой же версии, по–видимому, и сказание об Енохе, также живым отправившимся на небо.

Однако Великий Царь породил не только клерикальные апперцепции, но и светские. Например, как мы уже установили, он же выступает в книге Царей как богославский царь Аса. Не исключено даже, что в той же книге он выступает и в образе царя Васы, боровшегося с Асой, и его преемника Элия (не нужно изумляться, что одно и то же лицо породило два борющихся персонажа, мифотворчеству доступно и не такое!). В этих своих воплощениях он уже прямо объявлен царем.

Другим «светским» воплощением Юлиана является Иисус Навин, а также (в определенной мере) Александр Македонский. В очень искаженном и однобоком виде Юлиан предстает пред нами также в образе Прокопия и Валентиниана.

Не нужно думать, что этим исчерпываются образы Юлиана. Не останавливаясь на этом подробно, мы только упомянем, что как ученый–астролог он, по–видимому, дал начало образу Птолемея. (Указания на это можно найти в астрономических и астрологических сочинениях, приписываемых «Птолемею».)

Морозов также думает (см. [4], стр. 155), что «Великий Царь» отразился и в образе иудейского первосвященника Гиллеля Великого, легендарное время жизни которого (333—370 гг. н.э.) в точности налегает на время жизни Василия Великого, а имя которого (ЭЛ—ИЕ) означает «Прославленный Богом».