Адольф Эрман - Государство, армия и общество Древнего Египта

У нас есть более подробный рассказ о подобном деле, случившемся в более поздние времена – о большом гаремном заговоре в дни правления Рамсеса III. При рассмотрении этого мерзкого дела фараон тоже обошелся без обычных судов, а создал из нескольких своих доверенных лиц особый суд и негласно дал им власть карать преступников даже смертью. Приведенный здесь короткий отчет о слушании этого дела мог быть составлен для царского архива. О том, что отчет официальный, можно судить по чрезмерной осторожности его составителя, который благоразумно старается избегать подробностей [137]. Однако и по этому короткому докладу мы можем видеть, что дела, решавшиеся в этом суде, были такими, о которых лучше не кричать во весь голос. Некоторые люди, служившие в домашнем хозяйстве царя (указаны только их вымышленные имена), составили заговор против его величества и замышляли явный мятеж. Центром заговора был гарем. Одна из самых старших его обитательниц, Тия, имела сына по имени Пентуэре, «который имел также и другое имя» (то есть, вероятно, был принцем). Тия сговорилась с еще одной дамой из гарема «возбуждать вражду против их господина», вероятно, для того, чтобы посадить Пентуэре на трон. Большинство чиновников, состоявших при женских покоях дворца, были замешаны в этом заговоре: высшие из них принимали в нем активное участие – «советовались с женщинами», а низшие, вероятно, знали о заговоре, присутствовали на некоторых совещаниях заговорщиков и, во всяком случае, считали, что им лучше молчать об этом деле, даже если они и не были согласны с заговорщиками. Из этого видно, каким многообещающим казалось это дело тем, кто был в нем заинтересован.

Для Тии и ее сообщников было крайне важно, чтобы к заговору присоединился и активно в нем участвовал высший чиновник гарема – «Пай-беке-камен, великий человек дома», поскольку через него они могли поддерживать связь с внешним миром. «Он передавал их слова наружу их матерям и братьям», и эти послания выглядели так: «Волнуйте народ, подстрекайте врагов, чтобы они начали военные действия против своего господина». Правда, пока что заговорщики вели себя тихо: войска, размещенные в Эфиопии, должны были первыми восстать против фараона и напасть на Египет. Командующего этими войсками заговорщики привлекли на свою сторону: его сестра была в гареме и своими письмами посвятила его в тайну заговора. В подготовку мятежа с большим усердием включились другие высокопоставленные военные и чиновники, в том числе даже верховный жрец богини Сехмет (богиня войны и палящего солнца; изображалась в виде женщины с головой львицы. Центр культа – Мемфис. – Ред.). Они считали себя вправе применять любые средства: даже магия была использована для того, чтобы причинить вред царю. Царский «начальник коров», человек, чье положение было высоким, достал из собственной библиотеки фараона книгу о магии и согласно содержавшимся в ней указаниям сделал несколько восковых фигурок, которые были тайком принесены во дворец, где с их помощью предполагалось вызвать у царя хромоту и болезнь.

Возможно, эти умыслы против здоровья царя были менее опасны, чем другие намерения, которые, несомненно, являлись серьезной угрозой для его трона. Мы не знаем, как получилось, что заговор был вовремя раскрыт, но однажды заговорщики (названные в официальном стиле «мерзость страны») были арестованы и предстали перед своего рода военным трибуналом, состоявшим из чиновников высокого и низкого уровней, которых царь посчитал достойными своего особого доверия. До нас дошли указания, которые были даны этому суду, и в них мы читаем характерное место: «Что говорили люди, я не знаю. Поспешите расследовать дело. Вы пойдете и допросите их, а тех, кто должен умереть, вы заставите умереть от их собственной руки так, чтобы я ничего не знал об этом. Кроме того, вы сделаете так, чтобы наказание, назначенное остальным, было выполнено так, чтобы я ничего не знал об этом». Мы видим, что фараон не желал иметь никакого отношения к этому делу: преступники были слишком близко связаны с ним, заговор был слишком опасен для него, чтобы он мог начать против них официальное следствие, при котором стали бы широко известны дела, о которых народу лучше было ничего не знать, и монарху пришлось бы самому назначать наказание виновным. Поэтому он предпочел дать негласные полномочия нескольким людям, которым он доверял, и эти люди должны были уладить это мерзкое дело как можно тише и быстрее. Они также должны были не создавать сенсации своими наказаниями: любой, кто заслуживал смерти, должен был сам покончить с собой.