Адольф Эрман - Государство, армия и общество Древнего Египта

вассал царя Неферкере-эм-пер-Амун, глашатай фараона;

Горе, заместитель…

Носитель опахала из дома Горе;

Пасер, князь города» [135].

В этом случае преобладающей была светская часть суда, но в 14-й день месяца фаофи сорок шестого года царствования Рамсеса II мы обнаруживаем суд, членами которого были:

«Бекенхонс, первый пророк Амона;

Уесер-монт, пророк Амона;

Рам, пророк Амона;

пророк Уеннофре из храма Мут;

пророк Амен-ем-ен из храма Хонса;

(святой отец?) Амен-ем-опет из храма Амона;

Аменхотеп, жрец и чтец Амона;

Эни, жрец и чтец Амона;

жрец Хуи, из храма Амона;

счетовод Хуи из городского суда».

Таким образом, в этом случае мы видим девять жрецов и только одного светского человека: это постоянный писец суда, составлявший отчет о процессе [136]. Решение иметь в этих судебных делах постоянного чиновника было верным, поскольку протокол заседания был решающим документом по делу, так как весь процесс велся устно. В суде по гражданским делам вначале излагал свою жалобу истец, члены суда при этом сидели, а истец и ответчик стояли; после этого суд объявлял, что дело выслушано, и вызывал обвиняемого, чтобы тот дал ответ. После его защитительной речи суд выносил приговор. Затем победитель поворачивался к проигравшему и объявлял, что ему присудили получить, а проигравший словами «я сделаю это, поистине сделаю это, сделаю это» объявлял, что подчиняется решению суда. Уголовные дела рассматривались так же с той лишь разницей, что выступавшие обращались с обвинениями к наместнику, который занимал место истца. Кроме того, в этих случаях приговор не всегда выносился судом. Судьям было достаточно установить вину заключенного – «обнаружить, что он виновен»; после этого дело отправляли к фараону и предоставляли ему решать, какое наказание будет назначено.

Законы, которыми руководствовались в своих решениях царь и суды, нам, к сожалению, неизвестны. О некоторых из них сказано, что они имеют божественное происхождение; одно из судебных дел сообщает нам, что преступник должен быть приговорен к «великому наказанию – смерти, о которой боги говорят: «сделайте это ему», а дальше явным образом сказано, что это желание богов написано в «записях божественных слов». Вероятно, правдой были слова Диодора, которому сказали, что священные книги законов были составлены богом мудрости Тотом.

Диодор мог быть прав в общих чертах и там, где рассказывает о содержании старинных законов. Вполне вероятно, что убийство как свободного человека, так и раба, а также лжесвидетельство карались смертью, измена – отрезанием языка, а подделка документов или печатей – отрубанием руки. Больше сомнений возникает, когда Диодор рассказывает нам, что мать, убившая своего ребенка-младенца, должна была три дня без перерыва держать труп малыша в руках. Такое утонченное наказание могли изобрести скорее греческие философы. Наказание считалось обязательным следствием преступления, которое преследует виновного, пока не уничтожит его: тот, кто наказан – «его преступление завладевает им, оно одолевает его и губит».

Кроме этих старинных священных законов существовали и другие, которые возникли в исторические времена. Диодор явным образом сообщает нам о законах, составленных некоторыми мудрыми царями, и действительно, древний судья Ментухотеп хвалится тем, что «дал законы». При XII династии старинные законы не считались каноническими, установленными навсегда и окончательно, и вероятно, так же было в более поздние времена.

Разумеется, были особые случаи – исключения из описанной только что судебной процедуры. Те документы, без которых нельзя было обойтись, но которые было неразумно выставлять на обозрение народу, составлялись людьми из ближайшего окружения царя. В таких случаях фараон, как это бывает во всех аристократических государствах, своей волей нарушал обычный порядок правосудия и, обойдя высших чиновников своего судебного ведомства, поручал провести суд одному из своих доверенных лиц. Мы знаем об одном таком случае уже в раннюю эпоху правления VI династии. Вот цитата из жизнеописания Уны, любимца царя Пепи, которого мы уже часто упоминали. Уна рассказывает: «Когда в царском доме тайно слушалось судебное дело против великой супруги царя Имтес, его величество приказал мне явиться и руководить судом – я был один, не было ни верховного судьи, ни наместника, ни князя; я был один потому, что был любезен и приятен сердцу его величества, и потому, что его величество любил меня; я сам составил письменный отчет; был только я и еще один судья от города Нехента. А до этого я имел всего лишь должность начальника передней страны царя, и ни один человек, занимавший мое положение, прежде не выслушивал тайные дела царского дома. Я один был исключением, его величество позволил мне слушать их потому, что я был приятнее сердцу его величества, чем все его князья, чем все его знатные люди и чем все его слуги». Уна имел опыт в таких делах, поскольку до своего назначения на должность начальника передней страны он сам служил помощником верховного судьи («судьей от города Нехента»).