Владимир Лапенков - История нетрадиционной ориентации. Легенды и мифы всемирной истории.

Но серьезные события часто не оставляют следов. Мы способны о чем-то догадываться, кое-что предполагать и всегда можем ошибиться, хотя иногда и ошибки помогают пониманию ситуации. Не имея прямых доказательств, мы зато обнаруживаем столь огромное количество фактов косвенных, такую массу различного рода намеков, аллюзий, многозначных деталей и тонких нюансов, что передать их со всеми подробностями не представляется возможным. Но поскольку я не собираюсь строить из этих материалов очередной готический роман, то, не задерживаясь долго на каждом сюжете, изложим их тезисно.

Итак, рискнем предположить, что манихейское, гностическое и арианское конфессиональные влияния, наряду с чисто христианскими веяниями, дали на славянской почве, «удобренной» наследием Ама-лов, всходы наподобие западного рыцарства. Причем произошло это, вероятнее всего, еще до того, как возникло на Западе движение катаров и прочих сект, и задолго до появления духовно-рыцарских орденов.

Начало мы полагаем от легендарного Кия и его братьев; допускаем реальность не столько самого Кия, западнославянского Крака (и Помпилиуша-Попеля), сколько тех вождей, кто жил и действовал в тех краях и в те времена. Ранее мы уже упоминали об Ас-кольде и Дире, но после их смерти кто-то должен был их заменить, и это не мог быть ни Вещий Олег, ни Игорь, ни Святослав, ни даже Владимир Красное Солнышко. «Рулевыми» являлись, конечно же, христиане, которые могли быть сколько угодно «еретичны», — со своей собственной точки зрения все еретики «православны».

Ряд оставшихся кандидатур не слишком широк, но весьма значителен в личностном плане — князь Мал, Малк Любечанин, Добрыня Нискинич. Несмотря на желание некоторых исследователей видеть в Малке древлянского князя Мала, с лингвистической точки зрения такой подход совершенно неверен: имя Малк можно рассматривать только как семитское малик — «царь». Тем не менее, оба этих лица можно объединить по другим признакам. О насильственной смерти или казни Мала ничего неизвестно, притом, что послов его казнили весьма изощренно, поэтому вполне логично предположение, что благородного («священной крови Амалов») пленника держали в любечском замке, а дочери «приора» стали княжескими женами. Что до нового имени, то его следует рассматривать как иудейское либо мусульманское переложение славянского термина «светлый князь» в Свет-малик (известный по книгам арабских историков).

С другой стороны, последний термин можно соотнести с именем Свенельда; в некоторых источниках засвидетельствовано имя рода Святолдичей. Све-нельд, как не раз говорилось, довольно загадочная фигура в русской истории. Представляется даже, что он-то и был главным правителем на Руси. Независимо от того, сколько людей насчитывалось в истории под этим именем (ср. еще Свенки и Сфенкел) и сколько прожил на свете сам Свенельд (для одного человека явно многовато), его вероятные потомки — Вышата, Путята и Ян Вышатич не только «отметились» в Начальной летописи, но и оказали непосредственное влияние при ее написании. Связь Святолдичей с Древлянской землей и с Добрыней также свидетельствует, что они не были посторонними для Амалов (во всяком случае, в матримониальном плане; и здесь они оказываются родственниками Рюриковичей). Соответственно ничто, происходившее в те годы на Руси, не могло происходить без их участия. Но, как мы можем судить по летописям, само это участие тщательно маскировалось.

Не так проста и ситуация с княгиней Ольгой. Мы сейчас не будем углубляться во все вопросы, с ней связанные, напомним лишь о неоднозначной истории ее отношений с греческой и латинской церквями на фоне также не совсем стандартных отношений с собственной родней. Кроме того, если мы можем с полной определенностью говорить о том, что Добрыня и Путята возглавили самый настоящий Крестовый поход на языческий Новгород, то с Ольгой все немного сложнее, хотя и нельзя не упомянуть о факте существования поселения Ольгин Крест в бассейне Нарвы [120].

В отличие от нашей проблемной истории, с западной все как-то более определенно. История первых духовно-рыцарских орденов и крестовых походов довольно хорошо известна, но мы коснемся лишь нескольких, может быть, не самых известных моментов. (По материалам сайтов http://nhistory.narod.ru/html/roman9.htmи http://www.rencorn.bryansk.org, с моими сокращениями, комментариями и дополнениями).

При патриархе Иерусалимском существовало Братство, носившее имя «сепулькриеров» — хранителей Святого Гроба. В качестве своего герба они использовали «иерусалимский крест» как символ «обличения заблудших и для утверждения православия». Вот на их основе и образовался «Орден Святого Гроба, что в Иерусалиме» (Ordo Eguestris S.Sepulcri Hierosolymitani), который был колыбелью всех орденов на Святой Земле. Первоисточники дали ему множество имен, это: «Братство всадников Богоматери Сиона», или «Братство всадников Усыпальницы Богоматери Иерусалимской», но самое известное они получили после того, как разделились в 1188 г. с тамплиерами. Первый «самостоятельный» Великий Магистр Ордена Сиона Жан де Гизор сменил название братства на «Приорат Сиона» — «Prieure de Sion», а герб — на золотого грифона…