— Али не признаёшь?
Дед Тренькину находку в руках повертел недоверчиво.
Дядька Никола у деда чёрную палочку опять взял, о рукав эту палочку потёр.
Заблестела она, засветилась белым цветом.
Дед ещё раз Тронькину находку перед глазами покрутил, на ладони прикинул. И точно своим глазам но веря:
— Постой, постой… Неужто не железо это?
— Не железо, Григорий Тимофеевич, — кивнул лохматой головой дядька Никола.
— А что же тогда? — Тренька на палочку уставился с любопытством.
— То, Тереня, — ответствовал дядька Никола, — слиток серебряный, гривна новогородская, из тех, коими гости-купцы богатые в давние времена платили за свои товары.
— Вроде денег, что ли? — не понял Тренька.
Опять согласно кивнул головой дядька Никола:
— Точно, Тереня. Из такой вот гривны нынешних денег, поди, штук сто вышло бы. И столько же она ноне и стоит.
Бабушка из дедовых рук Тренькину находку взяла:
— Неужто правда?
— Истинная! — подтвердил дядька Никола.
— Да будет вам, мужики! — осерчала бабушка. — Какие же это деньги? Мелете неведомо что!
И Тренькину добычу на стол кинула.
Зазвенел брусок звоном тонким, серебряным.
А дядька Никола к Треньке обернулся:
— Погоди. Ты сказывал, в том туеске он не один был?
Тренька, своему нечаянному счастью ещё не вполне поверивший, воскликнул:
— Какое один! Поди, дюжина целая!
— Где ж они теперь?
Тренька на дядьку Николу испуганно уставился:
— Так я их…
— Ну?
— В речку покидал…
— Полно, Терентий, шутки играть. Спрятал куда али как?
Заплакал Тренька.
— Кто ж знал, что они дорогие такие да важные. Думал, железки горелые, и всё тут…
Бабушка дядьку Николу принялась ругать:
— Чего дитя мучаешь? Мало ему господской псарни да Фильки проклятущего? Уж и дома покоя нет!
— Не горячись понапрасну. Удача-то и впрямь дивная.
Объяснил дядька Никола, что нашли Тренька с Урваном клад доподлинный, на коий можно было бы всем им от Рытова откупиться. И остались бы ещё деньги, чтобы избы на любом новом месте поставить, лошадей купить, коров и многое другое, в крестьянском хозяйстве надобное.
Заревел в голос Тренька.
Дядька Никола его опять к себе поближе притянул:
— Утри слёзы, Терентий. Негоже мужику плакать. А что гривны серебряные в речку по незнанию кинул, кто тебя за то винить может? Тут не голосить попусту — дело поправлять надо. Скажи-ка лучше, запомнил ли место, куда гривны побросал? Сумеешь ли найти и мне показать?
Кивнул утвердительно Тренька.
— Глубока ли там речка, знаешь?
Всхлипнул последний раз Тренька.
— Мне по грудки будет, не более.
— Случилось давно ли то?
— Кажись, сено косить ещё не начинали. А когда в точности… — пожал плечами Тренька.
— Давненько… — огорчился дядька Никола. — Одна надежда: гривны тяжёлые, теченьем не снесёт. Разве песком затянет. А теперь слушайте…
Изложил дядька Никола свой замысел. Завтра же после обеденного времени, когда барин со чадами и домочадцами будет почивать сладко, Треньке следовало улизнуть тайком на старое городище и указать там дядьке Николе то место, где клад закопан был, а главное, куда он, Тренька, покидал бесценные серебряные гривны.
Тренька внимал дядьке Николе с жадностью, головой кивал и обещал горячо:
— Сделаю всё, как велишь!
Бабушка, глядя на мужиков, ворчала неодобрительно:
— Мальчонку бы хоть не путали в свои дела. Не ровен час, барин дознается — быть беде великой.
Мамка плакала потихоньку.
А дед сторону дядьки Николы принял:
— Быть посему, ибо иного пути нет.
Филька на другой день возвращению псарёнка обрадовался, хотя виду в том не подал. И Треньке большого труда стоило удрать из-под барчуковой опеки. Схитрить пришлось. Принялся Тренька, про себя будто бы, ворчать: конуры-де собачьи грязью заросли, ровно свинячьи хлевы. Филька на Тренькину уловку попался, закричал сердито:
— Чем попусту языком болтать, за песком сходил бы свежим, лежебока сиволапый!
Тренька изобразил недовольство на лице, будто неохота ему исполнять баричево приказание. Перестарался даже: Филька чуть плетью по спине не огрел:
— Пойдёшь ли, наконец!
Заторопился Тренька. Мешок латаный взял и Урвану свистнул: айда, мол.
Дядька Никола Треньку в кустах ждал.
— Мешкаешь, однако!
— От Фильки едва ушёл. Этакий злыдень, не приведи господь!
— Ладно, Тереня. Показывай, где и что?
Шагнул дядька Никола к Треньке, а Урван: «Р-р-р…» — зубы оскалил.
Читать дальше