Валерий Лобачев: И печатью скреплено

Мечи бывают разные. Есть такие длинные, что и рукоятку у них приходится удлинять. За нее берутся двумя руками, и только тогда этот меч можно как следует занести над своей головой и обрушить на голову врага. Это меч для больших сражений. Но разные бывают стражники. Варяги, что прохаживаются у дворца василевса, могут спокойно поднять одной рукой двуручный меч. И караул они несут с такими мечами. Меч висит на перевязи из красной барсовой кожи. Серебряные пряжки на ней изображают птиц с тонкой шеей, и птиц с острым загнутым клювом, и птиц с львиной головой и гривой. Пряжек много, они полязгивают друг о друга. Меч висит с левой стороны, и поэтому кожа перевязи и пояса так крепко прижимает легкую ткань одежды справа, что когда стражник, кончив дежурство, снимает с себя железо и кожу, то на ткани остаются длинные неразлипающиеся складки.

Первый стражник, Гуннар, разговорчив, все время прохаживается.

- Я знаю один город и один дворец, который я могу охранять и понимать, что эта служба почетна, - говорит он, и голос ровно гудит в темноте. - Я служил в Киеве у конунга Олега. Его ум - неразрешимая загадка для меня. Он как будто и не думает, а просто говорит важные мысли. Но он молчалив, и даже страшно представить, сколь же умно то, о чем он молчит... Я знал хорошо его лучших людей - Велмуда и Стемида. Таких людей нет во дворце василевса и во всем Константинополе. Но такого города нет у этих людей. Просто не понимаю, почему у нас на родине русские земли зовут Гардарик - страна городов? - Он приостановился на полшаге, что-то шаркнуло по камням площади. Может, собака, бежавшая по своим делам, прянула от звука его голоса?.. Он пошел дальше. - Почему зовут Гардарик? То страна людей. Но страна городов - только страна ромеев. Вот где города и единственный Город!

Рулав, второй стражник, еще держал фонарь приподнятым и всматривался туда, куда Гуннар только что, приостановившись, вслушивался. Но ничего. Рулав опустил фонарь и тоже немного прошелся.

- Гардарик - страна городов не потому, что там много больших городов, - ответил он, - а потому, что города там легко вырастают и, вырастая, могут стать и большими и сильными. Ведь не та страна воинов, где сейчас много воинов, большое войско. А где легко растут воины и вырастают в сильных. И Киев, ты прав, не такой город, как Константинополь. Но и Константинополь не такой город, как Киев...

На этот раз они расслышали отчетливый стук - кто-то выходил из дворца. Это был этериарх - начальник этерии, гвардии василевса.

- Сплетничаете, мои хорошие? - весело скривившись, обратился он к варягам. Он не знал языка, на котором они между собой говорили. Но это были его любимцы - на кого можно положиться. И сильны, и без коварства. Служат так служат.

Стражники почтительно повернулись к нему, придерживая мечи. Рулав, у которого был фонарь, поднял свет повыше. Этериарх махнул ладонью - опусти, мол. И передал тот фонарь, что был у него самого в руке, Гуннару.

- Надеюсь, вы по-прежнему все видите, все слышите и ничего не знаете? - продолжал веселиться начальник. Ах, как он любил их. Он был с ними иногда почти что откровенен - единственные в этом смысле люди. Кивнули. Хорошо. - Сегодня ночью вам предстоит особенно послужить василевсу, - продолжал этериарх. - О! О! Ну не так сильно, как вы предполагаете! Не с таким размахом... Но так, как редко приходится. Вы, должно быть, знаете, что самый бдительный в мире - после бога, разумеется, - ну кто?

- Патриарх Николай Мистик, - сказал Рулав. Это была лихая шутка. Все трое на секунду представили, должно быть, одну и ту же сцену...

...Год назад василевс, Лев VI, женился по четвертому разу. Николай Мистик, константинопольский патриарх, разрешения на этот брак не давал. Лев, не желая терять время в уговорах, взял и обвенчался самовольно. Дальше началась преглупейшая история.

По церковным праздникам Лев со свитой отправлялся в святую Софию. Хозяином в святой Софии был Николай Мистик. Он встречал Льва на ступенях.

- Я иду в церковь, - изрекал гордый Лев.

- Я запрещаю, - отрезал Мистик.

- Я должен пройти.

- Я не пущу, - продолжал патриарх.

Члены императорского совета - синклитики - еле сдерживались, чтобы не подталкивать кулаками правителя империи. Если бы не этикет, они уперлись бы руками в Льва и как тараном прошибли им стену гордых попов. Ведь тогда и они, синклитики, оказались бы наконец на своих привилегированных местах в святой Софии.

- Отстрани его царственной дланью, - советовал один синклитик.