Валерій Солдатенко - Революційна доба в Україні (1917–1920 роки) - логіка пізнання, історичні постаті, ключові епізоди

Непрекращающиеся, порой усиливающиеся попытки возвести на пути естественного развития, функционирования национального организма ограничения и преграды вызывали понятную, вполне объяснимую реакцию неприятия, сопротивления, порождали потребность поиска изменения ситуации 1182 . Не отрицая влияния «польской», «австрийской», «немецкой» «интриг», «галицийского фактора» в развитии национального и политического сознания, оформления соответствующих течений, стимулировавших обострение украинского вопроса, нельзя тем не менее относить их к первопричинным, определяющим, искусственно преувеличивать значение 1183 .

Стремление найти «золотую середину» в планах достижения желаемых перемен, когда бы не были потеряны, сохранены и даже упрочены преимущества совместного государственного существования и, одновременно, гарантированы условия пролонгации украинской, как, впрочем и любой иной национальной самобытности, привели к появлению концепций федерализации России. Она должна была стать семьей (союзом) равноправных народов, без ущемления прав в какой-бы то ни было сфере общественной жизни.

Идея славянского единства, в первую очередь русского, украинского и белорусского народов стала упрочиваться в головах части участников тайных обществ периода декабристского движения, к примеру — «Товарищества объединенных славян» (Ю. Люблинский, братья А. и П. Борисовы, И. Горбачевский, г. Новоград-Волынский, 1823 г.).

Эта идея вдохновляла интеллектуалов Кирилло-Мефодиевского братства: Т. Шевченко, Н. Костомарова, П. Кулиша, Н. Гулака, В. Белозерского. Она нашла последовательных сторонников в лице М. Драгоманова, участников повсеместно возникших по его инициативе «Громад».

Когда в конце ХIX — начале ХХ веков обозначилась более радикальная тенденция — «самостийническая» («Братство тарасовцев», М. Михновский, программа Революционной украинской партии «Самостийна Украина»), она недолго смогла конкурировать с имевшей более глубокие идейные корни, ставшей по существу уже традиционной и представлявшейся более реалистичной, перспективной концепцией автономистско-федералистского переустройства России. Она нашла свое воплощение в программах большинства (почти всех) политических партий украинства начала ХХ века (Украинская социл-демократическая партия, Украинский социал-демократический союз «Спилка», Украинская радикально-демократическая партия, Товарищество украинских постепеновцев и др.), конкретизировалась и пропагандировалась украинской политической элитой (М. Грушевский, В. Винниченко, Н. Порш, С. Ефремов, Б. Гринченко, Е. Чикаленко и др.). Отказ от лозунга «самостийной Украины» объясняется отсутствием сколько-нибудь широкой его поддержки, желанием преодолеть порождаемые настроения настороженности в лагере антимонархических сил, опасениями его членения по национальному признаку. Ставшее программным требование «широкой территориальной автономии в федеративной демократической республике Россия», напротив, приближалось к доминирующим призывам «Прочь царя!», весьма органично дополняя и умножая его социальное содержание национальным компонентом (царизм — оплот не только социального, но и национального гнета).

Начавшаяся в 1917 г. Украинская революция (она явилась составной частью демократических процессов, порожденных Февралем) за короткое время снова обнаружила доминирование в настроениях и стремлениях федералистской платформы (приверженцев Украинской партии самостийников-социалистов оказалось просто несравненное меньшинство). Официальным курсом Центральной Рады, практически без идейного противодействия, стала автономистско-федералистская концепция, единодушно утвержденная Украинским национальным конгрессом 6–8 апреля 1917 г. Даже сторонники лозунга самостоятельности Украины в лице М. Михновского в первые месяцы национально-освободительной революции сочли необходимым несколько приглушить прежний радикализм, чем в известной степени способствовали формированию единого национального демократического фронта.

Кстати, вряд ли оправданной является позиция тех исследователей, идущих вслед за ними публицистов, которые не просто высказывают сомнения относительно квалификации событий в Украине как национально-демократической революции, иронично берут само понятие в кавычки, но и подыскивают для них как можно более хлесткие пренебрежительно-унизитительные эпитеты, национальных лидеров считают психически неуравновешенными, «жуликами», а выработанные документы «смесью вранья и несуразиц» и т. п. 1184