Джек Лондон - Однодневная стоянка

- Рад познакомиться с вами, Грехэм Уомбл, - церемонно произнес Месснер, словно их только что представили друг другу.

Он не протянул руки. Уомбл беспокойно топтался на месте, испытывая к Месснеру ненависть, которую обычно испытывают к человеку, причинив ему зло.

- Значит, это вы, - сказал Месснер, разыгрывая удивление. - Так, так... Право, я очень рад познакомиться с вами. Мне было... э-э... любопытно узнать, что нашла в вас Тереза, что, если так можно выразиться, привлекло ее к вам. Так, так...

И он осмотрел его с головы до ног, как осматривают лошадь.

- Я вполне понимаю ваши чувства ко мне... - начал Уомбл.

- О, какие пустяки! - прервал его Месснер с преувеличенной сердечностью. - Стоит ли об этом говорить! Мне хотелось бы только знать, что вы думаете о Терезе. Оправдались ли ваши надежды? Как она себя вела? Вы живете теперь, конечно, словно в блаженном сне?

- Перестаньте говорить глупости! - вмешалась Тереза.

- Я простой человек и говорю, что думаю! - сокрушенным тоном сказал Месснер.

- Тем не менее вам следует держать себя соответственно обстоятельствам, - отрезал Уомбл. - Мы хотим знать, что вы намерены делать?

Месснер развел руками с притворной беспомощностью.

- Я, право, не знаю. Это одно из тех невозможных положений, из которых трудно придумать какой-нибудь выход.

- Мы не можем провести ночь втроем в этой хижине.

Месснер кивнул в знак согласия.

- Значит, кто-нибудь должен уйти.

- Это тоже неоспоримо, - согласился Месснер. - Если три тела не могут поместиться одновременно в данном пространстве, одно из них должно исчезнуть.

- Исчезнуть придется вам, - мрачно объявил Уомбл. - До следующей стоянки десять миль, но вы как-нибудь их пройдете.

- Вот первая ошибка в вашем рассуждении, - возразил Месснер. - Почему именно я должен уйти? Я первым нашел эту хижину.

- Но Тэсс не может идти, - сказал Уомбл. - Ее легкие уже простужены.

- Вполне с вами согласен. Она не может идти десять миль по такому морозу. Безусловно, ей нужно остаться.

- Значит, так и будет, - решительно сказал Уомбл.

Месснер откашлялся.

- Ваши легкие в порядке, не правда ли?

- Да. Ну и что же?

Месснер опять откашлялся и проговорил медленно, словно обдумывая каждое слово:

- Да ничего... разве только то, что... согласно вашим же доводам, вам ничто не мешает прогуляться по морозу каких-нибудь десять миль. Вы как-нибудь их пройдете.

Уомбл подозрительно взглянул на Терезу и подметил в ее глазах искру радостного удивления.

- А что скажешь ты? - спросил он.

Она промолчала в нерешительности, и лицо Уомбла потемнело от гнева. Он повернулся к Месснеру.

- Довольно! Вам нельзя здесь оставаться.

- Нет, можно.

- Я не допущу этого! - Уомбл угрожающе расправил плечи. - В этом деле мне решать.

- А я все-таки останусь, - стоял на своем Месснер.

- Я вас выброшу вон!

- А я вернусь.

Уомбл замолчал, стараясь овладеть собой. Потом заговорил медленно, тихим, сдавленным голосом:

- Слушайте, Месснер, если вы не уйдете, я вас изобью. Мы не в Калифорнии. Вот этими кулаками я превращу вас в котлету.

Месснер пожал плечами.

- Если вы это сделаете, я соберу золотоискателей и посмотрю, как вас вздернут на первом попавшемся дереве. Совершенно верно, мы не в Калифорнии. Золотоискатели - народ простой, и мне достаточно будет показать им следы побоев, поведать всю правду и предъявить права на свою жену.

Женщина хотела что-то сказать, но Уомбл свирепо набросился на нее.

- Не вмешивайся! - крикнул он.

Голос Месснера прозвучал совсем по-иному:

- Будьте добры, не мешайте нам, Тереза.

От гнева и с трудом сдерживаемого волнения женщина разразилась сухим, резким кашлем. Лицо ее покраснело, она прижала руку к груди и ждала, когда приступ кончится.

Уомбл мрачно смотрел на нее, прислушиваясь к кашлю.

- Нужно на что-то решиться, - сказал он. - Ее легкие не выдержат холода. Она не может идти, пока не станет теплее. А я не собираюсь уступать ее вам.

Месснер смиренно хмыкнул, откашлялся, снова хмыкнул и сказал:

- Мне нужны деньги...

На лице Уомбла сразу появилась презрительная гримаса. Вот когда Месснер упал неизмеримо ниже его, показал наконец свою подлость!

- У вас есть целый мешок золотого песка, - продолжал Месснер, - я видел, как вы снимали его с нарт.

- Сколько вы хотите? - спросил Уомбл, и в голосе его звучало такое же презрение, какое было написано на его лице.

- Я подсчитал, сколько приблизительно может быть в вашем мешке, и... э-э... думаю, что около двадцати фунтов потянет. Что вы скажете о четырех тысячах?