Юрий Трубин - Листая страшные страницы

Не менее странными и немотивированными становятся главные военные задачи варваров. Они желают не овладеть захваченным, а уничтожить материальную цивилизацию завоеванных. Даже гораздо более дикие, чем варвары, кочевые племена монголов в последующей истории не ставили себе такой нелепой задачи, и уничтожали отдельные города только в порядке акций по устрашению. Бессмысленно уничтожать то, что приносит тебе дань. Вдвойне бессмысленно, если захватчики, к тому же, хотят затем сами там поселиться.

Захватив Рим и другие города варвары жгли и крушили все подряд, не жалея на это собственных же физических сил. Причем гражданское население (люди, как таковые) не вызывали у них особенной злобы и отнюдь не подвергались массовым уничтожениям. Очень характерно, что в сельской местности варвары вели себя совершенно спокойно. Они оставляли там мелкие гарнизоны, которые довольствовались за счет местного населения, но не устраивали погромов. Объектом их ненависти были исключительно культурные ценности, и все очевидцы тех событий поражались фантастическим бесчинствам завоевателей, в которых, как им казалось, вселился бес.

Любопытно, что не только следующее поколение завоевателей, но и сами участники тех событий, уже через несколько лет с недоумением поглядывали на дела собственных рук. Вопрос — зачем они это сделали, стал посещать их не слишком образованный, но, как оказалось, вполне здравомысленный ум. И этот же ум сам очень скоро потянулся к культуре и христианству. Однако в историческом плане получилось так, как на сметенном ураганом оливковом поле, — культурные многолетние деревья пришлось засевать заново. Иначе говоря, христианство должно было теперь совершать долгий путь почти что с нуля.

Но даже не это стало самым ужасным. Погибли огромные накопленные знания, объединявшие в себе греческое, римское, восточное и египетское наследие. Оказался раздробленным и сам единый до того регион. Теперь молодой Европе, изолированной от Греции, Иудеи и Египта, предстояло все заново находить самой. Сумела бы она с этим справиться?

Привычные для нас слова «постепенно», «понемногу» так же не годны для многих исторических процессов, как мысль о том, что можно понемногу плыть против волн. Плыть можно только с определенной скоростью, иначе окажешься там же, где был. Аналогично этому, любой исторический шаг вперед требует вполне определенных усилий.

Потеряв все свои источники знаний, Европа не смогла бы вполне усвоить христианскую религию, а значит, и не смогла бы создать новое общее пространство, которое сумело впоследствии сложиться только благодаря могущественному главенству католического Рима. Вместе с этим, восточные и египетские источники знаний окончательно погибли бы в XIII–XIV веке под натиском уже диких монгольских и тюркских племен.

Вопрос, таким образом, встал о спасении уже всей человеческой культуры. Поэтому на мировой сцене появляется новая суперличность — Магомет.

К сожалению, магометанство (ислам) ассоциируется сейчас почти исключительно с афганскими талибами или физиономиями чеченских боевиков. Ему приписывается крайняя агрессивность и кровожадность.

Это абсурд.

По своей сути ислам базируется на иудаизме и христианстве, синтезируя элементы того и другого. Моисей и Христос изначально объявлены им святыми пророками, но Магомету отведена центральная роль. Строго говоря, сам Магомет никогда не утверждал своего превосходства над Моисеем и Христом, а только утверждал, что он — последний на земле из великих пророков.

Идея Аллаха в учении Магомета есть ни что иное, как утверждение единого Бога для всего человечества, а распространение ислама понималось им прежде всего в объединяющем человеческие сообщества ключе. Именно в этом смысле разъясняется Магометом и идея исламских религиозных войн.

Нужно сказать, что мусульмане устанавливали очень легкую «модель» приобщения завоеванных народов к своей религии. Достаточно было публично произнести одну-две фразы типа: «Нет Бога выше Аллаха, и Магомет — великий пророк его», чтобы считаться обратившимся в веру и избавить себя от преследований. И хотя молитвенная процедура Намаза полагалась как обязательная, ее соблюдение на захваченных территориях либо вообще не контролировалось, либо контролировалось, но не очень строго.

Почему-то не обращается специального внимания на то, где именно возник Ислам. А возник он в ключевом географическом регионе. В центре сообщений между Европой, Египтом, Средней Азией и Индией. И что крайне важно, в сфере его военно-политического влияния сразу же оказалось все восточное и южное Средиземноморье — колыбель человечества. И вся попавшая туда философия и культура осталась сохраненной, потому что мусульмане (их управляющая верхушка) не только не пытались ничего уничтожать, но и с самого начала поставили задачу на овладение всеми возможными знаниями. Именно благодаря этому сохранился Аристотель, которого в Европе узнали в переводах с арабского только в XIII веке и самым активным образом использовали потом для развития христианской религиозно-философской мысли.