Юрий Трубин - Листая страшные страницы

Следовательно, для того, чтобы появилась историческая личность, нужно, чтобы она уже была. Если аккуратно следовать марксистской логике, получается змея, вцепившаяся в свой собственный хвост.

Массы не творят и никогда не творили историю. Предоставленные самим себе, они творили только одно — безобразия. И самодеятельная активность масс вызывается только двумя ситуациями: сверхбыстрой возможностью нажить или критической необходимостью выжить. В эти короткие периоды грабежей и погромов не совершается ничего исторического. Во всяком случае, до тех пор, пока во главе масс не становится личность. Однако личность самостоятельная лишь по силе своих возможностей. В том, что касается ее исторических задач, личность всегда выступает в подчиненном к ним отношении.

Но неправильно было бы сказать, что она выступает здесь только автоматическим исполнительским орудием. Историческая личность всегда демонстрирует сознательную покорность и даже жертвенность идее. Будь то Ленин, Македонский или кто-либо другой. Любая подобная по масштабу фигура, при внимательном ее рассмотрении, всегда указывает на одно и то же: она никогда не приписывает себе основную воплощаемую ей в жизнь идею, но всегда относит ее к продукту или требованию высшего разума, полагая под ним разное: божественное указание; руководящее миром космическое сознание; совокупный человеческий разум, управляющий историей как бы и из настоящего, и из будущего. На последних позициях, не отдавая вполне себе в этом отчет, стояли революционеры-атеисты. Ленин, конечно же, в первую очередь.

Следовательно, руководящие миром идеи действительно первичнее всего остального прочего, поскольку на их фундамент не претендуют даже наиболее выдающиеся представители человечества.

Однако идеи бывают разными. Это как бы надтреснутый фундамент. И разделяющая его линия проходит там, где решается вопрос: должен ли этот мир развиться до божественного состояния, как это трактуется, в том числе, христианским учением, или застыть.

К XI веку арабский мир стал международным сосредоточием культурных и научных ценностей. Территориально он включал в себя не только Арабский Восток, но и египетские земли, все африканское средиземноморье и Пиренейский полуостров (почти всю Испанию и Португалию).

Роль «арабского периода» в истории человечества принято занижать или просто о нем замалчивать. А она настолько велика и тесно связана с борьбой космических сил на планете «Земля», что надо сказать об этом особо.

Само неожиданное образование могучего арабского мира чрезвычайно знаменательно, как и причины, ему предшествовавшие. О них мы сейчас и расскажем.

Гигантское пространство Римской Империи за три столетия христианства стремительно продвигалось к тому, чтобы превратиться в столь уже могущественное христианское государство, что его последующее всемирное господство становилось лишь делом времени.

Согласно многим имеющимся на этот счет данным, человечество должно было затем перейти на новый этап существования, распространяя себя в космосе отнюдь не техническими средствами передвижения.

О том, что христианский этап — этап совести, является лишь промежуточным, писали очень многие мистики и, в том числе, наш замечательный философ Николай Александрович Бердяев. Все они сходились на мысли, что следующий этап будет представлять собой творческое раскрытие нравственно чистого человека, овладение содержащимися в нем космическими потенциями. То есть чистому человеку Земли надлежало продолжить преобразовательную работу уже далеко за ее пределами.

С таким наступлением на себя противоположная сила никак не могла согласиться. Поэтому процесс появления суперличностей в среде варваров (различных германских племен) был срочно пущен на полные обороты.

За сорок лет до завоевания Рима там разворачивается в буквальном смысле слова мобилизационная кампания по воспитанию и подготовке населения к будущей тотальной войне. В частности, искусственно снижаются культурно-образовательные требования к подрастающему поколению, всячески культивируются силовые стороны человека, включая невосприятие физической боли и, как таковая, жестокость.

Самое интересное, что жизненные условия германских племен совсем не толкали их к расширению имеющегося пространства. Огромные территории по правую сторону Рейна и до самой Балтики не были плотно заселены. Земля и природные ресурсы присутствовали в изобилии, и мягкий климат Европы не гнал никого на юг. К тому же, и римляне заботились в это время лишь о сохранности своих границ и не мешали северным соседям. Заставить ремесленников, землепашцев, охотников, рыболовов бросить свое ремесло и обратиться к большой войне — практически невозможная задача. Тем более что ее итог мог обернуться и полным поражением. Римляне на протяжении нескольких веков не только не давали себя в обиду, но и мстили карательными операциями в приграничных зонах за вылазки в свою сторону. В историческом плане психология среднего варвара как раз и исключала мысли о возможности победить столь могущественного соседа.