Юрий Трубин - Листая страшные страницы

Надлежало установить, кто в тамошних местах числится у народа в сильных ворожеях, провидцах и прочем колдовательском ремесле. С оными встретиться и, не пугая их ничем, установить, действительно ли отдельные ко многому способны. Выявленных следовало с удобством отправлять к самому графу.

Первые «странные» люди стали появляться у Аракчеева уже через три месяца. Почти все они очень скоро отбывали назад, но не только без всяких обид, а и с деньгами или с подарками, потому что иные брать деньги отказывались.

Несколько странных людей задержалось подольше, и известно, что кто-то из них вылечил от мигреней императрицу, а одна старая ворожея так и осталась при Аракчееве, потому что блестяще справлялась с любыми кишечно-желудочными заболеваниями.

Но вот того, кто по-настоящему требовался, найти не удавалось.

Пока заснеженной ноябрьской дорогой он вдруг не пришел к Аракчееву сам.

В шестидесятые годы разведка ГДР «Штази» обнаружила очень любопытные дневники близкого к Аракчееву офицера Жиркевича, которые вместе с его потомками оказались в Европе. Далее мы будем следовать излагаемым там событиям.

Человек, явившийся к графу, был неопределенного возраста и мало запоминающейся наружности. Может быть лет сорока, иногда казалось, что и гораздо меньше. А вдруг проскакивало что-то такое, что заставляло думать — он пожилой и просто имеет очень хорошо сохранившуюся внешность.

По одежде человек более походил на средней руки подрядчика или на лицо торгового звания из его не самой богатой прослойки.

Допущенный к графу, он объявил, что знает о некоторых его желаниях и как сын отечества готов оказать ему нужную услугу. Но при одном условии: он должен затем так же беспрепятственно уйти отсюда, как и пришел, и именем его и местожительством не будут интересоваться.

Граф равнодушно кивнул в ответ головой и так же равнодушно спросил:

— А что ты умеешь, братец?

Человек, стоявший шагах в семи от стола, за которым сидел Аракчеев, тут же сдвинул бронзовый письменный прибор. Так, что тот с середины съехал на самый край.

Брови хозяина сами поехали вверх…

— А обратно?

И это было исполнено.

Аракчеев велел подать стул, чтобы человек сел, но тот попросился стоять.

— Ну, а еще что-нибудь?

Человек чуть подумал…

— В донесении вашем, что отправлено час назад Государю и сейчас все еще в пути, сообщать об князе Багратионе изволите. Что не только горяч, но и старой военной методе подвержен. Штык и кавалерию предпочитает артиллерийской науке, и при назначениях его…

— Достаточно, братец, достаточно, — посмотрев на адъютантов, быстро проговорил граф, — я дальше и сам помню.

И, взглянув на бронзовый письменный прибор, спросил:

— Желаешь далее без свидетелей говорить?

Человек отрицательно качнул головой:

— Им тоже надобно слушать.

Далее, выражаясь современным языком, последовала такая информация.

Россия будет еще некоторое время участвовать в антинаполеоновских войнах. Вторжение Бонапарта в Россию произойдет в следующем году, станет сначала тяжелым для государства, но кончится вхождением русских войск в Париж. Захватив Москву, французы сами окажутся в ней блокированными. Среди героев этого периода войны будет офицер по имени Александр, отважнейший из отважных. Ум и решительность этого человека столь феноменальны, что со временем станут не благом, а огромнейшей государственной опасностью. Именно он, в чине уже генерала, возглавит крупный заговор военных и опрокинет в 1824 году царский престол. Офицер этот настолько бескомпромиссен и решителен, что поднимет историческую волну выше всякого человеческого роста. Она захлестнет не только Россию, но и потом всю Европу.

— Что ты еще можешь сказать об этом человеке?

— Он артиллерист, как и ваше сиятельство.

Далее последовало достаточно точное словесное описание Фигнера. После чего незнакомец вежливо напомнил графу об обещании ему беспрепятственно удалиться.

Казалось бы, если речь идет о будущем восстании декабристов 1825 года, произошла ошибка. Год, причем успешного восстания, был назван не 25-ый, а 24-ый. Однако вряд ли это ошибка. Имея во главе такого феноменального человека, как Александр Фигнер, заговорщики, конечно, сорганизовались и начали бы раньше.

Что имел в виду незнакомец, повествуя не только об уничтожении престола Романовых, но и о слишком большой исторической волне?