Юрий Трубин - Листая страшные страницы

И наконец, оккультные специалисты способны уже более или менее активно вмешиваться в ход вещей. Но здесь тоже играет свою роль соотношение сил. Как невозможно сдвинуть с места слишком тяжелый предмет, так невозможно и повлиять на слишком мощный замысел. И там, и здесь нужна более мощная по своему объему энергия, чем единичная человеческая. И хотя среди магов существуют свои рекордсмены, рекорды их также ограничены, как и в любом известном нам виде спорта.

Однако простые люди, как известно, объединяют свои возможности для выполнения тяжелых физических работ и многого таким способом добиваются. В оккультной сфере, естественно, происходит то же самое. Об этих объединениях и пришло время поговорить. Напомним, речь пойдет об исторических действиях, как мы их назвали в предыдущей главе, «второго уровня»: о людях, пробившихся к космическим силам и овладевших отдельными технологиями их использования. По своим целевым установкам подобные объединения могут находиться на взаимопротивоположных позициях. Но не по сиюминутным интересам, а по тому, какое именно мироустройство с их точки зрения желательно, а какое — нет. Здесь крайне трудно выставлять окончательные оценки, и мы попробуем лишь с очень большой осторожностью их делать, это, во-первых. И кроме того, хотя исторические действия второго уровня обнаруживали себя в самых разных частях земного шара, мы, конечно же, прежде всего сосредоточимся на России.

Всем известная, описанная в деталях. Известная своими героями, прежде всего.

Кутузов и Багратион, Давыдов, Сеславин, кавалер-девица Дурова. Забытый незаслуженно Барклай де Толли, построивший всю тактику затягивания французов вглубь бесконечной России. Имена, имена, имена…

«Война и мир». Без этого произведения не мыслится вся русская литература. Не только литература, вся русская история пронизана великим столкновением нашей Родины с шестисоттысячной, всеевропейской громадой Наполеона. И русские честь и слава как будто прежде только и жили, только и приготовлялись, чтобы найти и провозгласить себя на Бородинском поле. Сотни дворянский фамилий оценивались потом мерой участия своих предков в Священной освободительной войне…

Однако среди ее героев вы не встретите самого легендарного имени. Оно лишь мельком указано в Большой Советской Энциклопедии, и больше почти нигде.

Александр Самойлович Фигнер.

Мелкопоместный дворянин. Русский, хотя фамилия восходит к какому-то западному корню.

В известной нам литературе Александр Фигнер встречается в кратком описании всего лишь дважды. В «Рославлеве» Михаила Загоскина, добросовестного, но второразрядного писателя 20-ых годов прошлого века, и в уже упоминавшейся нами работе Ф. Гарина.

В 1812-ом Александру Фигнеру исполнялось двадцать пять лет.

Но остановимся и уточним ситуацию, сложившуюся после сдачи Москвы и начала активного партизанского движения, которое известно только по самому этому названию, но не по фактической военной сути.

Согласно стратегическому плану еще Барклая-де-Толли, Наполеон должен был постоянно искать генеральной битвы и не в коем случае не получать желаемого полномасштабного столкновения.

Русский ум хитер на уловки, неважно какая фамилия за ним стоит. И Барклай здраво рассудил, что привыкшим к малым западноевропейским пространствам французам, великолепно отработавшим там тактику стремительных действий, следует застрять на российский равнинах и быть подверженными постоянным набегам мелких и средних по численности российских отрядов. Набеги планировались отнюдь не в смысле простого беспокойства противника, а как задача постоянных истощающих его живую силу операций. Потери от них ставились в соотношение как минимум один — к двум, не в пользу французов. Разрыв коммуникаций (поставок военных средств, продовольствия и фуража) был второй не менее важной задачей.

Поэтому партизанская война Барклая, а в дальнейшем Кутузова, это тяжелая русская кровь за еще более тяжелую кровь оккупантов, и не нужно представлять дело так, как это показано в опереточной кинокартине «Давным-давно». Из набегов возвращались далеко не все.

«Партизанской» война была только по одному названию. После сдачи Москвы она окончательно приобрела характер хорошо организованных специальных военных действий.

Французы оказались зажатыми в три кольца, по периметру которых постоянно перемещались отдельные мобильные отряды. Численный состав нарастал по мере расширения колец. Поэтому в первом, самом узком, работали только небольшие и чрезвычайно подвижные группы. Серьезного боя они выдержать не могли и занимались главным образом тем, что отстреливали противника из засад и незамедлительно уходили. Во втором кольце шли на непродолжительные бои. В третьем оперировали уже полковые подразделения, использовавшие, в том числе, артиллерию.