Элен Фисэль - Жизнь Марии Медичи

Как утверждает Ги Бретон, «двор пышно отпраздновал оба этих события, а простой народ, который легко поддается чувствам, радовался, что имеет столь способного и плодовитого короля» 50.

Однако историк Ги Шоссинан-Ногаре не скрывает иронии по поводу очередного «королевского дуплета»:

«Когда Генрих IV женился, Мария Медичи втянула его любовницу маркизу де Верней в своеобразные гонки, в курьезные соревнования по плодовитости, так что для фаворитки стало делом чести рожать в том же ритме и с такой же регулярностью, как королева» 51.

После рождения девочек Генрих IV тяжело заболел. Его страдания были столь сильны, что он всерьез опасался за свою жизнь. Призвав в один из дней Марию, он завещал ей править страной до совершеннолетия их сына, ориентируясь исключительно на господина де Сюлли 52, единственного из министров, которому, по его мнению, можно было полностью доверять. Также он назвал имена тех, кого следовало опасаться.

К счастью, болезнь быстро отступила, и жизнь втроем продолжилась. У Генриха хватало сил и на жену, и на любовницу.

Ги Шоссинан-Ногаре по этому поводу пишет:

«Возникла полная путаница, и у короля появилось намерение соединить матерей, как он соединил детей. Когда он навещал своих многочисленных отпрысков, его сопровождали либо жена, либо возлюбленная, а иногда и обе вместе. Генрих IV не представлял собой чего-то исключительного, такого рода сцены наблюдались довольно часто» 53.

Эту почти идиллическую картину не разрушил даже заговор против короля, раскрытый в 1604 году, в котором самую активную роль играл отец фаворитки – Франсуа де Бальзак д’Антраг. Заговорщики планировали заманить Генриха к маркизе де Верней, умертвить его, а королем провозгласить ее сына Гастона-Генриха. Суд приговорил герцога к смерти, а его дочь – к пожизненному заточению в монастырь, но король позволил старику провести остаток дней в родовом имении 54. Что же касается Генриетты, то за ее судьбу можно было не опасаться. Генрих лично допросил ее, и она без труда доказала свою непричастность к заговору. Не зря же говорят, что у любовницы всегда найдутся добродетели в глазах воображения.

Парижскому парламенту (так в те времена во Франции назывался высший суд, в состав которого входили, кроме непосредственных вассалов короля, высшие придворные чины и ближайшие советники короля) осталось лишь подчиниться воле монарха.

Следует добавить, что к числу заговорщиков относился и сводный брат Генриетты Шарль де Валуа (1573–1650), который был незаконнорожденным сыном короля Карла IX и воспитывался при дворе. Генриетте удалось спасти жизнь и ему. Шарль де Валуа вышел из Бастилии в 1616 году, уже при Людовике XIII.

Это выглядит странно, но король еще больше привязался к своей фаворитке, хотя прекрасно знал злой нрав этой женщины. В свою очередь Генриетта де Бальзак д’Антраг маркиза де Верней без зазрения совести эксплуатировала королевскую щедрость, выпрашивая за каждую ласку деньги и поместья. Она постоянно старалась унизить законную королеву и вскоре рассорила ее с мужем.

Стычки Марии Медичи и Генриетты де Бальзак д’Антраг продолжались. Король буквально разрывался между ними, стараясь восстановить мир во дворце. Однако у него было свое видение проблемы. В частности, он решил, что главный источник беспокойства – окружение Марии, якобы настраивающее ее против короля. А раз так, он потребовал, чтобы Мария немедленно отправила во Флоренцию главных «советников» – Леонору Галигаи и Кончино Кончини. Мария, естественно, отказалась, и разразился страшный скандал.

На этом фоне Генриетта повела себя удивительно грамотно: она писала королю ласковые письма, жалела его, уверяла, что любит и будет любить всегда.

Марии бы поучиться у соперницы, но, ослепленная ревностью, она совершала ошибку за ошибкой: постоянно была чем-то недовольна, постоянно тратила огромные суммы денег… Возможно, в ее претензиях было немало справедливого, но воспринимать слова Марии адекватно Генрих уже не мог. Его стало бесить общение с женой.

Несмотря ни на что, 10 февраля 1606 года Мария Медичи родила королю еще одну девочку. Ее назвали Кристиной. Через тринадцать лет она станет женой Виктора-Амадея I Савойского (1587–1637), сына того самого Карла-Эммануила Савойского, с которым воевал Генрих IV.

На крестины дочери Мария пригласила из Италии свою сестру Элеонору, герцогиню Мантуанскую. Этим она решила продемонстрировать всем в Париже свою привязанность к флорентийской семье и ее интересам.