Симона Берто - Эдит Пиаф

В первый день в Реймсе, когда она вышла на сцену, публика устроила ей нескончаемую овацию. Музыканты несколько раз начинали первую песню, но каждый раз аплодисменты и возгласы возобновлялись. Наконец Эдит запела, но у нее так пересохло в горле, что посреди песни она остановилась. За кулисами всех бросило в дрожь. Катастрофа?.. Но нет, она продолжала. Когда она исполнила "Нет, я не жалею ни о чем", ее три раза вызывали на бис. Это был триумф!

Но она рассчитывала на те силы, которых у нее больше не было. На следующий день от усталости она пела почти механически, и публика это почувствовала: зал был холоден. И аплодировал тоже машинально.

Перед Эдит длинная череда городов, обвивающих ее, как змея, и готовых задушить. Она должна выдержать. И она накачивается допингами. У нее хватает сил отказываться от морфия, который ей предлагают на этот раз, чтобы помочь. Она стискивает зубы и цедит: "Я продержусь до конца".

Но директора концертных залов знают, чем рискуют: она может свалиться на сцене. И впервые за всю карьеру Эдит города Нанси, Метц, Тионвиль аннулируют контракты.

В Мобеже чуть не произошла катастрофа. Пришлось дать занавес и объявить волнующейся публике: "Мадам Пиаф почувствовала себя плохо, но это не опасно. Мы просим вас потерпеть несколько минут". Кто-то крикнул: "В больницу! В Дом инвалидов!" Эдит услышала и выпрямилась: "Колите, я выхожу!" Снова морфий одержал верх.

Музыканты, рабочие сцены взбунтовались: "Нет, мы не будем в этом участвовать. Помогать ей петь - значит помогать ей убивать себя!" - "Если вы не хотите, я буду петь без вас".

Она раздвигает занавес.

Тогда все занимают свои места.

Она выходит на сцену и выдерживает до конца. Но какой ценой!

Пение превратилось для нее в пытку. Каждый сантиметр тела причинял нестерпимую боль, от которой хотелось кричать. Она продержалась до последнего города, им был Дрё. Репортеры следовали за ней по пятам в ожидании срыва. Они знали, что он неизбежен. Питаться мертвечиной - их ремесло. И Эдит знала, чего они ждут. У нее хватило сил крикнуть им: "Еще не сегодня!"

Когда занавес поднялся, маленькая черная фигурка, с отекшим от антибиотиков лицом, была похожа на карнавальную марионетку с головой Эдит Пиаф. Трагический гротеск. Умирающая женщина, но одержимая певица.

Лулу, Шарль Дюмон, музыканты - все умоляли ее не петь. Директор предложил отменить концерт, Эдит, проглотив горсть таблеток-стимуляторов (лошадиную дозу), кричит: "Если вы это сделаете, я выпью пачку снотворного!" Потом стала их упрашивать: "Разрешите мне... Позвольте мне петь..."

Чтобы не упасть, она прислонилась к роялю. По спине течет холодный пот. Она поет и кричит потрясенным зрителям: "Я люблю вас, вы моя жизнь..." Это настолько искренне, что публика устраивает ей овацию. Ей кричат, как боксеру: "Давай, Эдит... Ну давай же!.. Держись!.."

Все понимают: происходит чудовищный бой - маленькая обессиленная женщина борется с болезнью. Она хочет отдать публике свою жизнь до последнего, и публика это знает. За кулисами у всех на глазах слезы. Но исход борьбы предрешен. Эдит не выдерживает. На восьмой песне она падает в нокаут. Падает и остается лежать.

Зрители расходились молча. Никто не потребовал возврата денег. Все уносили с собой горе и боль за женщину, стремившуюся исчерпать себя до конца, отдав им самое дорогое, что у нее было: свои песни и свою жизнь.

В черном лимузине Лулу и Шарль Дюмон сидят с двух сторон Эдит. Закутанное в норковую шубу крошечное тело бьется в лихорадке. Ее везут в клинику в Медоне.

Через шестнадцать дней перед ней должен подняться занавес "Олимпии". Лулу Барье и Брюно Кокатрикс собираются отменить концерты. Врачи говорят: "Она не сможет петь". Но прежде чем погрузиться в лечебный сон, который должен наконец дать ей покой, возможность отдохнуть, отключиться, Эдит запрещает Лулу отменять "Олимпию".

Врач протестует:

- Мадам, для вас выступление на сцене равносильно самоубийству!

Эдит пристально смотрит на него:

- Такое самоубийство мне нравится. Оно в моем жанре.

Через шесть дней ее переводят из больницы в Медоне в клинику Амбруаза-Паре в Нейи. Ей лучше. Главное, в чем она нуждается,- это отдых и покой. Рождество она проводит в клинике. 29 декабря выписывается и начинает репетировать в "Олимпии". Эдит Пиаф создает программу "Олимпия-61", вершину своего мастерства. Так как времени для репетиций не хватает, премьера назначается на первые числа января 1961 года.

Эдит победила все: болезнь, алкоголь, наркотики, "все забыто, сметено". Она очистилась в муках. Она осталась и навсегда останется самой Великой. И это притом, что, исполняя "Старину Люсьена", сбивается, останавливается, засмеявшись, говорит: "Не сердитесь!.." - и начинает снова.