Гвидо Кнопп - Дети Гитлера

В Кёнигсберге, как и повсюду в Германии полевая жандармерия устраивала обходы жилых кварталов в поисках потенциальных солдат для их последующей отправки на фронт. Обучение новобранцев занимало несколько часов. Однако на передовых позициях зачастую беспомощно чувствовали себя не только мальчики из Гитлерюгенда, но и солдаты, которых они замещали. «Огонь русских по Кёнигсбергу был чудовищен. Подростки, сидевшие с нами в окопах, кричали „мамочка“ и „помогите“. Одному было двенадцать лет, а двум по четырнадцать. Ветераны ругались:»Пусть заберут детей из окопов!» Это был хаос», — рассказывает Тео Николаи.

Ганс-Гюнтер Штарк командовал подразделением, в котором было немало малолетних солдат из Гитлерюгенда. «Я всегда говорил, когда ко мне присылали подростков, чтобы они мне сообщали свои точные данные. Мне они были нужны, потому что большинство из этих детей не доживало до следующей среды. Отправка на фронт зеленых юнцов была полной бессмыслицей. Это граничило с преступлением.» Почему же он всё таки водил их в бой?

«Мы были вынуждены так поступать для того, чтобы сохранить хоть какую-то боеспособность». Именно так были вынуждены поступать и другие командиры вермахта, поэтому в последние дни войны погибли тысячи малолетних солдат.

Эрих Шварц из Кёнигсберга пережил страшную битву за свой город, потому что во время расстался с ненужными иллюзиями. «Я должен был передать важное сообщение. Я пошел на командный пункт к нашему батальонному командиру. Когда я вошел к нему, он сидел в обнимку с русской девкой и бокалом вина. Я ещё успел тогда подумать:»Что он делает? Это же нарушение расового закона!» Тут он зарычал на меня:»Ты что здесь выискиваешь? Ты почему не на позициях с другими? Я велю тебя расстрелять!» Я бросился вон. Потом я подумал: «Нет, мне здесь больше нечего делать». Я вернулся домой и сказал матери, что больше я в Фольксштурм не пойду. Она очень обрадовалась. Я переоделся, спрятал форму в развалинах и снова стал маленьким мальчиком».

Ему повезло. Другие не хотели бессмысленно умирать и расплатились за это желание своими жизнями. Когда Эрих Шварц пробирался домой к матери, на Северном вокзале Кёнигсберга вешали юных солдат за попытку дезертировать с позиций.

Зигфрид Яновский, родившийся в 1928 году, был сыном функционера НСДАП в Кёнигсберге. Его с раннего детства воспитывали в духе национал-социализма, и в 1944 году он вступил в Фольксштурм. Хотя старые солдаты говорили, что война уже проиграна, Зигфрид и его сверстники верили в победу Германии. После того, как в одном бою несколько его друзей погибли под артиллерийским огнем, у Зигфрида пропала охота совершать героические подвиги на поле брани.

Гитлеровская пропаганда резко выступала против любых форм пораженческих настроений, полностью игнорируя реальность. «Наблюдая за обороной Кёнигсберга, наполняешься чувством радости и спокойной уверенности. Ваши выдержка и спокойствие приводят в восхищение», — было напечатано ещё в начале апреля 1945 года в газете «Фёлькишер беобахтер».

Последний штурм города на Балтийском побережье начался 6 апреля. Советская артиллерия открыла мощный огонь по окруженной немецкой группировке. Гауляйтер Эрих Кох за несколько дней до штурма покинул Кёнигсберг. В телеграмме на имя Гитлера он продолжал настаивать на обороне города. Часть немецких войск прорвалась из окружения к порту Пиллау. В их числе были и солдаты из Гитлерюгенда. Они пережили бои в Кёнигсберге, чтобы выйти на защиту Берлина во время последнего сражения войны.

Недалеко от Кёнигсберга в районе Пальмникена группа подростков из местной организации Гитлерюгенда получила «особое» задание. Мартин Бергау вспоминает: «Мы пришли в управление бургомистра. Внутри здания уже были эсэсовцы в камуфлированной форме. Они выглядели мрачно, не говорили ни слова и казались мне очень злыми. Вскоре стемнело. Эсэсовцы повели нас куда-то. У меня было чувство, что нас отобрали для выполнения чего-то особенного. Потом все разворачивалось стремительно. Еврейские женщины строились в колонну по два человека вряд, а мы должны были их сопровождать. Колонна двинулась в сторону моря к местечку Анна-Грубе. Женщин заставляли вставать на колени на краю большой ямы, заполненной трупами. Затем их убивали выстрелом в затылок. Многие упавшие вниз ещй шевелились. Я видел, как один из наших ребят достреливал из своего карабина людей в яме, чтобы те не мучались. Возможно, он через несколько дней уже рассказывал о своей стрельбе по евреям.