Гвидо Кнопп - Дети Гитлера

Офицеры СС завернули их тела в ковер и вынесли по лестнице в сад рейхсканцелярии. «Это воспринималась так, словно земля ушла у нас из под ног», — вспоминает секретарь Гитлера Траудль Юнге. Адъютант Гитлера Гюнше облил останки своего хозяина и его жены бензином. Гитлер перед своей смертью категорически потребовал сжечь его собственное тело, после того как он уйдет из жизни. В отличии от Муссолини, чей труп несколько дней провисел вниз головой под крики и улюлюканье врагов, Гитлер не хотел, чтобы его тело попало в руки противника.

На следующий день 1 мая радиовещание рейха дало свою версию случившегося. «Адольф Гитлер пал, сражаясь до последнего дыхания за Германию, на своем командном посту в рейхсканцелярии». Это была последняя ложь режима. Как подействовала эта новость на юношей, продолжавшихся сражаться под его именем?

«До этого момента мы постоянно говорили: Мы победим, ведь у нас есть фюрер. Фюрер и чудо-оружие сделают это. Теперь фюрер был мерт, наши надежды рухнули, и войну было уже невозможно выиграть. Теперь нам оставалось одно: попытаться пережить всё это», — вспоминает несостоявшийся вервольфовец Эрих Лоэст. Рассказывает Лотар Лёве о своих тогдашних мыслях: « Гитлер мертв, значит и Гитлерюгенд мертв. Без Гитлера не может быть Гитлерюгенда. Его смерть не сильно повлияла на меня. У меня было чувство, что я наконец-то свободен». Бывший член Гитлерюгенда Герд Хефнер свидетельствует: «Я вообще ничего особенного не почувствовал. Я как-то в один момент почувствовал облегчение. Не стоило сожалеть об этом». Однако бои в Берлине продолжались ещё три дня. Сотни солдат и подростков из Гитлерюгенда должны были оплатить эти дни своими жизнями.

Второго мая столица рейха капитулировала. Восьмого мая призрак рейха и все иллюзии, связанные с ним, исчезли. Час «ноль» поверг многих молодых людей в сотояние шока. Эриху Лоэсту было тогда 19 лет. Он вспоминает: «Ты жив. Война для тебя закончилась. Было огромное чувство счастья». Петер Бёниш, которому исполнилось тогда 18 лет, описывает свои эмоции: «Мы почувствовали полное физическое и психологическое истощение. Затем пришло понимание, что всё, все наши жертвы были бессмысленны и напрасны, что погибли друзья и братья. Наступило чувство всеобщей горечи». «Меня часто спрашивают о мотивах, которые нами двигали. Нынешние подростки не понимают, почему я был так глуп и принимал участие в тех событиях. Я могу только ответить: Слава богу, что вы можете сегодня спрашивать об этом. В те времена мы бы не посмели задавать такие вопросы», — говорит Грегор Дорфмайстер. Ему было тогда 16 лет. «Всё, во что я верил, оказалось пустым звуком. От этого не осталось и следа», — резюмирует Ганс Юрген Хабенихт, тогдашний шестнадцатилетний подросток.

За каждой отдельной судьбой скрываются большие цифры погибших на войне. Среди мужчин, родившихся в период с 1919 по 1928 года, во время боевых действий погибло 1,9 миллиона человек, что составляет треть всех военных потерь немецкой стороны. Цифры статистики беспристрастны: Те, кого призвали в 1939 году, прожили в среднем по четыре года. Призывники 1945 года (половина из них родилась в 1926 году) жили в среднем один месяц.

После войны для выживших начался новый отсчет времени. Но память о трагедии тех лет жива. У кого была возможность общения с сотнями свидетелей той поры, слышал многократное повторение одного и того же мнения: «Мы с хорошими намерениями были вовлечены в ужасное дело».

В конце войны восемнадцатилетний Вольфганг Борхерт писал о своём военном опыте: «Мы — поколение без родины и с плохой репутацией. Наше солнце светит тускло, наша любовь жестока, у нашей молодежи нет юности». Юный поэт высказал глубокие внутренние чувства многих малолетних солдат своего поколения. Нацистский режим не позволял им стать нормальными людьми. Борхерт писал: «Мы — поколение без связей, без прошлого, без признания». Это поколение ещё живет. Оно ещё может о многом рассказать. Мы можем многому научиться на примере его судьбы. Их воспоминания являются драгоценным завещанием для всех нас — не забывать о прошлом.