Ричард Пайпс - Коммунизм

В 1934 году видный большевик Сергей Киров, партийный босс Ленинграда, был убит при загадочных обстоятельствах; косвенные улики указывают на Сталина как заказчика этого убийства. Твердый сталинист — незадолго до гибели превозносивший Сталина как «великого стратега освобождения трудящихся нашей страны и всего мира» — Киров приобрел слишком большую популярность в партийных рядах, и это не могло нравиться Сталину. Его убийство принесло Сталину двойную выгоду: он избавился от потенциального соперника и получил повод для развязывания широкой кампании против так называемых антисоветских заговорщиков, входе которой он смог уничтожить руководящие кадры, унаследованные им от Ленина. Так называемые чистки тридцатых годов представляли собой подлинный разгул террора, которому нет равных в истории ни по его неразборчивой жестокости, ни по числу жертв. Сталин лично следил за этой кампанией, и в своих указаниях местным властям напирал на один образ действий: бить, пока арестованные не признаются в преступлениях, которых они не совершили.

Что означало это предписание на практике, мы можем узнать из письма, направленного Молотову, ближайшему соратнику Сталина, одной из бесчисленных жертв террора Всеволодом Мейерхольдом. Видный русский театральный режиссер и член коммунистической партии с первых лет режима, Мейерхольд был без всяких видимых оснований объявлен «врагом народа» и арестован в 1939 году. Он писал:

Когда следователи в отношении меня пустили в ход физические методы (меня здесь били, больного 65-летнего старика: клали на пол лицом вниз, резиновым жгутом били по пяткам и по спине; когда сидел на стуле, той же резиной били по ногам сверху, с большой силой. В следующие дни, когда эти места ног были покрыты обильным внутренним кровоизлиянием, то по этим красно-сине-зеленым кровоподтекам снова били этим жгутом, и боль была такая, что казалось, на больные, чувствительные места ног лили крутой кипяток, и я кричал и плакал от боли. Меня били по спине этой резиной, руками меня били по лицу с размаху…) и к ним присоединили еще так называемую «психическую атаку», то и другое вызвало во мне такой чудовищный страх, что натура моя обнажилась до самых корней своих… Лежа на полу лицом вниз, я извивался и корчился, и визжал, как собака, которую бьет ее хозяин.

Когда я лег на койку и заснул, с тем чтобы через час опять идти на допрос, который длился перед этим восемнадцать часов, разбуженный стоном и тем, что меня подбрасывало на койке так, как это бывает с больным, погибающим от горячки.

«Смерть (о конечно!), смерть легче этого!» — говорил себе подследственный. Сказал себе это и я. И я пустил в ход самооговоры в надежде, что они-то и приведут меня на эшафот… [10] 10. Альфред Мирек , Красный мираж (Москва, 2000) с. 265–266. .

После того, как он должным образом оговорил себя, власти снизошли к мольбам Мейерхольда и лишили его жизни.

Большой Террор обрушился как на членов партии, так и на беспартийных граждан. В его наивысшей точке, в 1937 и 1938 годах, по меньшей мере, полтора миллиона человек, большинство из которых не было повинно ни в каких правонарушениях даже по коммунистическим стандартам, предстали перед «тройками» — трибуналами, составленными из первого секретаря региональной парторганизации, прокурора и местного главы службы безопасности. После скорого суда, длившегося зачастую всего несколько минут, арестованного приговаривали к смертной казни, каторге или ссылке без права апелляции. Ни аполитичность, ни чистосердечная преданность режиму не гарантировали безопасности. На пике Большого Террора политбюро распределяло «квоты» для службы безопасности, где указывались проценты населения района, подлежавшие расстрелу или отправке в лагеря. Например, 2 июня 1937 года была определена квота на 35 000 человек, подлежавших «репрессированию» в Москве и Московской области, из них 5 000 предписывалось расстрелять [11] 11. Vladimir Naumov in William Taubman et al., eds. , Nikita Khrushchev (New Haven, Conn., 2000), 90. . Месяцем позже политбюро выделило квоты для всех областей страны 70 000 надлежало расстрелять без суда [12] 12. Sheila Fitzpatrick , Everyday Stalinism (New York, 1999), 127. . Значительную часть жертв Большого Террора составляли люди с высшим образованием — считалось, что они склонны к «саботажу».

О степени, в какой чистки коснулись партийной элиты, свидетельствует тот факт, что из 139 членов и кандидатов в члены Центрального Комитета, избранного на XVII партийном съезде в 1934 году, казнено было 70 процентов [13] 13. Bertram D. Wolfe, ed ., Khrushchev and Stalin's Ghost (New York, 1957), 124. . Все близкие соратники Ленина, в том числе Зиновьев и Каменев, подверглись аресту и пыткам и, сломленные физически и морально, вынуждены были на инсценированных «процессах» признаваться в самых невероятных преступлениях — шпионаже, террористических актах, попытках реставрации «капитализма» после этого они были либо расстреляны, либо сосланы в лагеря, откуда мало кто вышел живым. В своем так называемом Завещании Ленин назвал шестерых большевиков в качестве своих возможных преемников погибли все, кроме одного — Сталина. Дмитрий Волкогонов, советский генерал, ставший историком, был, по его словам, «глубоко потрясен», найдя в архиве тридцать списков, датированных одним и тем же днем, 12 декабря 1938 года. В списках значились 5 000 человек, смертные приговоры которым Сталин подписал еще до формального открытия процесса, после чего отправился в свой личный кремлевский кинотеатр, где просмотрел два фильма, в том числе кинокомедию «Веселые ребята» [14] 14. David Remnick , Lenin's Tomb (New York, 1993), 406. .