Вера Фигнер - Запечатленный труд (Том 1)

Победа Веры Фигнер над 22 годами одиночного заключения принципиально важна не только для нее. Героическое прошлое революционерки, исключительно мужественное и стойкое поведение в тюрьме создали ей огромный моральный авторитет, превратили ее при жизни в легенду.

В 1932 году, через 28 лет после освобождения В. Фигнер из Шлиссельбурга, в потоке поздравительных адресов в связи с 80-летием революционерки было письмо от землячества бывших шлиссельбургских узников: «Когда после разгрома революции пятого года нас ввергли в оставленные народовольцами одиночки Шлиссельбургской крепости, когда слуги реакции обрушились на нас своими притеснениями и издевательствами, когда царские тюремщики хотели убить в нас честь революционера, мы всегда вспоминали Вас, Вера Николаевна, и Ваших товарищей. Ваш энтузиазм, Ваша смелость и выдержка, Ваша вера в конечное торжество идеалов, за которые десятки и сотни Ваших друзей шли на виселицу и на каторгу, вселяли в нас огромную бодрость, будили в нас готовность к борьбе» [37] ЦГАЛИ, ф. 1185, оп. 1, ед. хр. 117, л. 27. .

Имя Веры Фигнер стало широко известным, с нее «делали жизнь» тысячи людей. За славу и всеобщее признание Фигнер заплатила дорогой ценой, ибо трагедия этой выдающейся женщины не кончилась гибелью «Народной воли» и Шлиссельбургом.

Вторая книга «Запечатленного труда» завершается освобождением В. Н. Фигнер из крепости в сентябре 1904 года.

Освобождение, однако, не принесло радости: освободили по царской «милости» в ответ на просьбы умиравшей матери; товарищи оставались в тюрьме… Главное же то, что Фигнер называла «страхом жизни», — полная неприспособленность к ней: «Разве не понятно, что после 22-летнего отрыва, брошенная в общий поток, я не смогла слиться с ним, не могла найти свое место в жизни?» [38] Вера Фигнер, Полн. собр. соч., т. III, стр. 6.

За 22 года вынужденной изоляции Фигнер Россия сильно переменилась. Выросли фабрики, банки, железные дороги. Поднялась и окрепла многотысячная армия пролетариата. Крестьянство все больше расслаивалось на кулачество и бедноту.

И революционное движение изменилось. Вслед за «молодыми штурманами будущей бури» — разночинцами, народниками — наступила сама буря — массовое движение пролетариата и крестьянства.

Еще в год ареста В. Фигнер, в 1883 году, Г. В. Плеханов в Женеве создал первую русскую марксистскую группу «Освобождение труда». Через 12 лет, в 1895 году, В. И. Ленин возглавил петербургский «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». В 1898 году состоялся Первый съезд Российской социал-демократической рабочей партии.

Россия стояла в преддверии первой революции: забастовки, выступления целых городов, промышленных районов, могучие демонстрации. Все это прошло мимо узников Шлиссельбурга, все это предстояло осмыслить, прочувствовать, пережить.

После тюремной мертвечины и узкого мирка Шлиссельбурга многое изумляет, радует и восхищает Фигнер. Россия представляется ей «прекрасным юношей, полным сил, но одетым в платье, из которого он вырос… и вот он поведет плечом, шевельнет рукой, и платье рвется и разлезается то тут, то там: по швам и по целому…» [39] Вера Фигнер, Полн. собр. соч., т. VI. стр. 254. .

Но она сама по-прежнему в стороне от живой жизни. После освобождения из Шлиссельбурга В. Фигнер две недели держали в Петропавловской крепости, а затем выслали в посад Нёноксу, в 70 верстах от Архангельска, под бдительный надзор полиции [40] В начале 30-х годов школьники Нёноксы прислали Вере Николаевне письмо, в котором рассказывали, что их родители знали ее и тепло вспоминают о ней. . Опять вынужденное безделье, тяжелый груз мыслей, все ухудшавшееся здоровье — острая форма ревматизма, цинга, постоянная простуда. Годы тюрьмы не ушли — они были в ней. Вера Николаевна отвыкла от жизни, от людей. Поэтому всякие встречи, разговоры, даже самые радостные, были ей просто не по силам, утомляли до полного изнеможения. В первое время она не могла быстро ориентироваться в пространстве, иногда не отличала воду от суши, если долго сидела в комнате, стены и потолок приходили в движение. В памяти образовался временный провал.

«…Все мои мысли и чувства, в сущности, находятся в страшном хаосе, — писала В. Н. Фигнер Людмиле Волкенштейн, — и я вся похожа на фортепиано, по клавишам которого ударили плашмя, обеими руками, — все во мне гудит… и все в какой-то дисгармонии» [41] Вера Фигнер, Полн. собр. соч., т. VI, стр. 258. .