Вера Фигнер: Запечатленный труд (Том 1)

В рабочих квартирах и в парадных гостиных, в кружках молодежи ей неизменно сопутствовал успех.

«Гибкий и блестящий ум ее в соединении с красивой внешностью, чисто женская способность очаровывать людей с первого взгляда, с первого слова, уменье незаметно приводить их к признанию своей идеи — все это производило такое впечатление, что не раз один час разговора с ней встряхивал человека и выводил его на другую дорогу». «Все студентки были от нее без ума» [16] Галерея шлиссельбургских узников, СПб., 1907, ч. I, стр. 254, 268. ,утверждал Плеве, директор департамента полиции и будущий министр внутренних дел. Так высоко оценивали Фигнер даже враги.

Известный литератор-народник Н. К. Михайловский, хорошо знавший Фигнер, пытался объяснить исключительное влияние Веры Николаевны на окружающих: «В чем состояла эта сила, это обаяние, которым она пользовалась, трудно сказать. Она была умна и красива, но не в одном уме тут было дело, а красота не играла большой роли в ее кругу; никаких специальных дарований у нее не было. Захватывала она своей цельностью, сквозившею в каждом ее слове, в каждом ее жесте: для нее не было колебаний и сомнений. Не было, однако, в ней и той аскетической суровости, которая часто бывает свойственна людям этого типа» [17] Н. К. Михайловский, Воспоминания, Берлин, 1906, стр. 12–13. .

Не только Вера Фигнер — весь Исполнительный комитет «Народной воли» был исключительным по своей стойкости и преданности революционному делу, честности, моральной чистоте.

Современники стали свидетелями великого единоборства, «отчаянной схватки с правительством горсти героев» [18] В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 5, стр. 39. . Осень 1880 и начало 1881 года были наиболее тяжелыми, но и самыми плодотворными для «Народной воли».

1 марта 1881 года народовольцы привели в исполнение смертный приговор Александру II. Это был апогей их деятельности, ставший началом конца «Народной воли». Первомартовские события, безусловно, были ударом по самодержавию. Но единичный террористический акт не был поддержан и подкреплен широким народным движением. В решающий момент народовольцы оказались полководцами без армии и потерпели поражение при штурме самодержавия силами только своей организации.

3 апреля 1881 года в Петербурге на Семеновском плацу казнили главных организаторов и участников покушения: Андрея Желябова, Софью Перовскую, Николая Кибальчича, Тимофея Михайлова [19] 3 апреля был казнен и Николай Рысаков, участник покушения, ставший, однако, предателем своих товарищей. . «Они проявили величайшее самопожертвование, — писал В. И. Ленин о народовольцах, — и своим героическим террористическим методом борьбы вызвали удивление всего мира. Несомненно, эти жертвы пали не напрасно, несомненно, они способствовали прямо или косвенно — последующему революционному воспитанию русского народа. Но своей непосредственной цели, пробуждения народной революции, они не достигли и не могли достигнуть» [20] В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 30, стр. 315. .

После 1 марта, унесшего основные силы революционеров, и особенно с тех пор (лето 1882 года) как В. Фигнер осталась единственным членом Исполнительного комитета в России, ей принадлежит особая роль в борьбе народовольцев. Она щедро раскрывает все свои таланты в условиях, когда центр партии был разгромлен, товарищи и друзья казнены, осуждены или находились в ожидании суда, в воздухе висели продажность и предательство, торжествовали малодушие и трусость. Энергия В. Н. Фигнер была направлена к одной цели героической и несбыточной — собрать сохранившиеся революционные силы, воссоздать центр. «Буду подбирать порванные нити и концы связывать в узелки» [21] См. настоящее издание, т. I, стр. 355. , - говорит она, не понимая тщетности своих попыток.

В последнем с воли письме В. Фигнер пишет родным: «Я не могу и не должна вам говорить о том, что я испытывала, переживала и переживаю вот уже год. Вся моя энергия уходит на то, чтобы скрыть свое внутреннее состояние и быть бодрой для других… Я чувствую себя несчастной, глубоко несчастной. Не подумайте, что меня одолевают какие-нибудь сомнения, разочарования. Нет. Я твердо убеждена и в правильной постановке нашего дела, [и] в неизбежности именно того пути, которым мы идем; с этой точки зрения не даром была пролита кровь стольких мучеников. Но в жизни каждой партии, каждой организации были кризисы, переживать которые мучительно… Я видела в прошлом и в настоящем людей, которые отступали под напором обстоятельств и убегали от всех и всего в такие тяжкие времена, другие гибли, исчезали со сцены. Я же существую и бежать не хочу. Если вы хотите добра мне, то пожелайте мужества и силы, чтобы с пользой прожить до момента, когда… партия снова начнет свое шествие вперед. Тогда можно с улыбкой идти и на эшафот…» [22] Вера Фигнер, Полн. собр. соч., т. VI, стр. 13–14.