Александр Каждан - Два дня из жизни Константинополя

Образцы унциального минускульного письма

Современники Андроника Комнина писали по преимуществу минускулом, правда, несколько трансформированным и испытавшим влияние унциальных форм. Что же касается унциала, то он, хотя и удержался еще до рубежа XI и XII в., но применялся тогда преимущественно для оформления торжественных богослужебных книг.

Самые разнообразные книги маленький Андроник Комнин мог видеть в библиотеке Константинопольского дворца.

Хотя в Византии не было столь колоссальных книгохранилищ, как Александрийская библиотека, пострадавшая в конце IV в. и окончательно уничтоженная во время арабского завоевания, скромные библиотеки были у кое-каких монастырей и у частных лиц, в патриаршестве и в царском дворце. К сожалению, единственное уцелевшее описание константинопольской императорской библиотеки относится к позднему времени, к XV в. Она представляла собой в ту пору отделанную мрамором лоджию у самого входа во дворец. Вдоль стен шли каменные скамьи, а перед ними на низких столбиках-ножках были размещены каменные плиты, служившие столами.

Здесь же хранились книги, а в одном углу лоджии стояли игральные столы.

Мы, впрочем, не знаем, пользовались ли уже современники Андроника Комнина столами, когда читали или переписывали книги, или в то же время сохранялась старая манера держать рукопись на коленях, подставляя под ноги для удобства (чтобы колени поднимались выше) маленькую скамеечку.

Чему же научился Андроник? Конечно, как его современники, он был воспитан на Библии. Он особенно любил и хорошо знал послания апостола Павла, охотно цитировал их наизусть. Но богословом Андроник не стал и в отличие от Мануила I довольно равнодушно относился к теологическим спорам.

Его представления о вселенной соответствовали воззрениям его современников. По христианскому учению, мир был сотворен Божеством и направлялся по божественному закону. В центре вселенной находилась земля — плотная, неподвижная субстанция шарообразной формы. Загадочной для церковных писателей оставалась причина, почему земля не падает вниз. Один из виднейших христианских авторитетов, Василий Кесарийский, живший в IV в., много рассуждал об этом; он отверг воззрение, будто земля покоится на слое воздуха или на воде, ибо она тяжелее воздуха и воды; он не допускал, что земля может лежать на каком-нибудь твердом теле, ибо в таком случае встает вопрос об опоре для этого тела. Предмет выше нашего разумения — так заключал Василий, и ему оставалось только сказать, что земля — в руке Божьей.

Земля окружена небом, которое изнутри представляется нам вогнутым, но каково оно снаружи — человеку не дано судить. Из чего состоят небеса, тоже оставалось неясным для христианских писателей; то ли изо льда, то ли из сгущенного воздуха — во всяком случае, исходя из библейского термина «твердь», небо представляли плотным, ибо оно способно в своих нижних слоях поддерживать птиц, а в верхних — планеты.

Противоположностью небу была бездна, преисподняя, местопребывание душ усопших, ожидавших последнего, Страшного суда.

Мироздание по-византийски

В небесах находились солнце, луна, планеты и звезды. Солнце — огромное горячее тело, жар которого способствовал испарению вод, что первоначально покрывали сушу. Оно столь горячо, что погубило бы землю, если бы недвижимо стояло на месте, — но его движение, а также наличие влаги в атмосфере позволяет удержаться разумной температуре. Луна светит собственным, а не земным светом — только очень слабым. Планеты — возможно, разумные существа, обладающие душой. Во всяком случае церковный писатель IV в. Евсевий Кесарийский с негодованием отвергал как языческое представление, будто звезды — массы раскаленного металла, закрепленные на небесах.

Ботанические воззрения византийцев зиждились на опытном знании, на постоянной необходимости возделывать хлеб, виноград, оливки. Правда, попытки классифицировать различные виды деревьев остались безрезультатными, ибо выдвигавшиеся критерии не были существенными (глубина корней, особенно коры и пр.), — но самый интерес к подобной классификации весьма показателен. В представлениях о фауне, окружающей человека, византийцы давали гораздо больше простора для мифа. Мир казался населенным фантастическими существами — фениксами, василисками, единорогами, верблюдобарсами, да и поведение реальных животных окрашивалось легендой. Олени, оказывается, поедали змей, летучие мыши летали, соединившись друг с другом цепью, медведица рождала неоформленные куски мяса и языком придавала им форму…