Ласло КОНТЛЕР: История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы

Даже в Центральной Европе процесс приобщения к западной цивилизации происходил неровно, часто оставался незавершенным и никогда не становился необратимым. Положение опаздывающих постоянно сковывало действия правителей Венгрии и других государств региона, резко ограничивая свободу их выбора. Внутренние противоречия, характерные для подобных ситуаций, способствовали формированию наиболее типичных, требующих к себе пристального внимания и одновременно сбивающих с толку особенностей венгерской истории. Ученый, изучающий историю Венгрии, все время сталкивается с парадоксами. Так, например, Венгрия, из-за своей реальной историко-культурной отсталости ощущая себя не иначе как глухой провинцией, периферией западного мира, вдруг понимала, что именно это дает ей целый ряд преимуществ во времена суровых испытаний и что недостатки можно превратить в достоинства. Впрочем, и при весьма благоприятных, казалось бы, обстоятельствах она подчас начинала еще более отдаляться от Запада. И напротив, иллюзорность успеха, завышенная и потому неверная оценка реальных достижений своей нации часто приводили страну к таким потрясениям, которым она, из-за особого своего геоисторического положения, не могла противостоять.

Таким образом, вековая социокультурная отсталость Венгрии была фактически предопределена ее географией и историей. Можно сказать, что она время от времени получала ее в наследство и эта отсталость приводила ее в состояние летаргии, но чаще побуждала проявлять гибкость, умение приспосабливаться, переносить удары судьбы, даже за счет сомнительных компромиссов. В результате в стране сосуществовали и постоянно противоборствовали, и в наши дни тоже, два основных подхода к пониманию исторической самобытности Венгрии, с одной стороны, и к оценке ее роли на континенте – с другой. Первый подход пронизан пафосом показной национальной замкнутости и поглощенности самими собой, этакой неповторимой «мадьярскости», якобы определяющей физическое и нравственное здоровье нации – крепость национального характера, в котором достаточно странно сочетаются языческое начало с христианской духовнос- /23/тью Венгрии как «Царства Девы Марии». Второй, европоцентристский, подход разрабатывался в Венгрии с особенной интенсивностью. Поэтому он, возможно, отличается даже большей глубиной анализа и остротой переживаний, пусть и на грани отчаяния, чем западничество в других странах этого региона. Полагаю, что самое оптимистическое, самое жизнеутверждающее исследование венгерской истории едва ли может предложить нечто большее, нежели просто констатацию того факта, что западники чаще выигрывали, чем проигрывали, в ожесточенной полемике с национал-изоляционистами, хотя победы эти никогда не были решающими.

Тем не менее, они предопределили еще одну специфическую особенность венгерской истории. Начиная с первых попыток перешагнуть пропасть, отделяющую Венгрию от Запада, т. е. с создания оседлых поселений и основ государственности королем Иштваном I Святым, отсталость проявлялась не столько в области знаний и духовной культуры, сколько в сфере социально-экономических отношений. Даже во времена суровых национальных испытаний страна оказывалась способной поддерживать интеллектуальные отношения как с ближайшими, так и с более отдаленными западными государствами. Причем этот своеобразный диалог с Западом поддерживался не только выдающимися политическими деятелями, участвовавшими в становлении национальных и государственных институтов Венгрии. Непосредственное участие в нем принимали также многие менее известные герои своего времени, такие, как некий «Николай из Венгрии» – первый из наших студентов, учившийся в Оксфордском университете; пасторы-кальвинисты XVI в., выпускники западных (возможно, даже католических) университетов, служившие в приходах на территории Османской империи и одновременно поддерживавшие переписку с выдающимися деятелями европейского Ренессанса и Реформации; мелкопоместные дворяне XVIII в., читавшие латинские романы и цитировавшие Монтескье на собраниях комитатов или заседаниях парламента, и т. д. Эта культурная связь с Европой никогда не обрывалась на протяжении всей нашей истории, что подпитывает мой осторожный оптимизм и позволяет надеяться, что моя версия истории Венгрии, эта смесь исторического скептицизма, иронии и сочувствия, будет воспринята читателем с пониманием. /24/-/25/