Коллектив авторов - «Пломбированный вагон» подборка воспоминаний

До того как решиться на переезд через Германию, Ленин много думал об этом, проводя бессонные ночи, намечал смелый план действия. Сперва он наметил следующий путь: из Германии в Швецию, с паспортом шведского подданного. Не зная шведского языка, Ленин решил прикинуться немым. Эта мысль давно уже шевелилась у него в голове, но товарищи его отговаривали:

— А вдруг обнаружится, вдруг узнают тебя? Ты ведь не удержишься, чтобы не ругнуть меньшевиков. Что тогда будет?

— И наконец, — убеждала его Надежда Константиновна, — ты можешь во сне произнести какую‑нибудь фразу по–русски.

Вскоре и сам Ленин отверг этот вариант возвращения на родину.

После этого возник проект: использовав противоречия в лагере империализма, возвратиться в Россию через Германию. За претворение в жизнь этого проекта взялись деятели швейцарского рабочего движения, которые вступили в переговоры с немецкими социал–демократами. Известный швейцарский социалист Роберт Гримм вскоре же добился их принципиального согласия выхлопотать у германского правительства разрешение на проезд Ленина с группой других эмигрантов, но струсил и не довел дело до конца. Эту ответственную задачу выполнил вместо него секретарь Швейцарской социал–демократической партии Платтен.

В результате переговоров были выработаны условия проезда, записанные в особом протоколе.

Условия проезда через Германию были таковы: 1) проехать может любой эмигрант, независимо от его взглядов на войну; 2) в вагон, предназначенный для эмигрантов, можно войти только с разрешения Платтена; 3) проверка паспорта или провозимого багажа при проезде через Германию не допускается; 4) уезжающие обязываются по приезде в Россию организовать агитацию в пользу освобождения такого же количества военнопленных немцев, находящихся в России.

Перед выездом был составлен акт, подписанный представителями социал–демократических партий разных стран… В этом акте, между прочим, было отмечено: российские интернационалисты… могут организовать восстание пролетариата против своего правительства; героическая борьба российского пролетариата будет примером для других стран; ввиду сего — говорилось далее в акте, — мы, интернационалисты нижепоименованных стран (Франции, Швейцарии, Польши Германии), считаем не только правом каждого русского эмигранта выезд в Россию, но и его обязанностью использовать этот удобный случай, предоставляющий возможность выезда в Россию.

Шаг, предпринимаемый Лениным, был весьма рискованным. С одной стороны, переезд через Германию давал эсерам и меньшевикам пищу для всевозможной клеветы и провокаций против вождя рабочего класса, а с другой стороны, не было твердой уверенности в том, что германское правительство не задержит всех нас на своей территории. Но Ленину стоило принять однажды то или иное решение, и он уже без колебаний и промедления приступал к его выполнению. Такова была одна из основных черт ленинского характера. Рожденный для революции, он был ее великим мастером и руководителем, пророчески предвидевшим все ее пути и извилины.

Из Женевы в Берн, где был назначен сборный пункт, выезжало всего шесть человек, в том числе два грузина — Миха Цхакая и я. Решено было собраться в путь в течение одного дня. Купив дорожную корзину, я тотчас же приступил к отбору самого необходимого: книг, рукописей, писем, фотографии. После победы пролетарской революции в России я вернусь в Женеву уже как гражданин свободной республики и заберу у своей хозяйки все остальное.

Прошло долгих десять лет моего пребывания в эмиграции, а мне сейчас кажется, будто я только вчера перешел со своим скудным багажом границу, чтобы затем найти приют в маленькой Швейцарии. Я укладываю вещи, и меня охватывает волнение; в мыслях, как телеграфные столбы перед окном вагона, проносятся прошедшие годы…

Все готово к отъезду, и автомобиль уже мчит меня на вокзал. Я покидаю «Плен–Пале» место сборища эмигрантов, университет, «Бостон», Женевское озеро, остров Жан–Жак–Руссо. Много печальных, горьких дней провел я в этих местах, но мне все же жаль с ними расставаться. Быстро мчится машина, оставляя позади знакомые улицы.

На вокзале уже собрались отъезжающие.

— Еле нашел Миха, — говорит мне одни из них, — чуть было он не остался в Женеве.

— Разве он не знал, что мы едем сегодня?

— Конечно, знал.

— Что же с ним приключилось?

Оказывается, вот что: когда товарищи, как было условлено, зашли за ним, его не оказалось дома. До отхода поезда оставалось очень мало времени, а вещи Миха еще не были уложены. Два товарища отправились на поиски Цхакая, а двое других принялись укладывать вещи в чемодан. Наконец Миха явился как ни в чем не бывало. Он, видите ли, сдавал книги библиотеке Куклина. Неужели нельзя было это поручить кому‑нибудь из остающихся? «А вдруг не сдадут вовремя? — заметил в ответ на это Миха. — Оскандалюсь!»