Коллектив авторов - «Пломбированный вагон» подборка воспоминаний

— Это вам подарок, товарищ Ильич, — пошутил один из эмигрантов, — это первая дружеская волна из революционной России целует вас.

Ленин засмеялся и стряхнул платком с себя капли воды. Глубоко посаженные его глаза сделались совсем маленькими. В улыбке его было что‑то неповторимое, обаятельное.

Море волновалось, раскачивая корабль. Звуки революционных песен уносились в пространство. Владимир Ильич повеселел. Он повернулся лицом к поющим и, обняв за плечи двух товарищей, включился в хор. Сильнее волн забились наши сердца. Мы прыгали от радости и пели:

Лейся вдаль, наш напев, мчись кругом! Над миром наше знамя реет

И несет клич борьбы, месть и гром…

У нас было такое ощущение, словно лучи солнца проникли в наши сердца, будто красные знамена развевались в бесконечном пространстве.

Оно горит и ярко рдеет —

То наша кровь горит огнем,

То кровь работников на нем.

Пароход с рокотом разрезал шумные, бурлящие волны.

Через несколько часов, когда совсем стемнело, пароход вошел в шведский порт Мальме, а на следующий день мы уже были в Стокгольме. На вокзале нас встретили местные левые социал–демократы и другие партийные товарищи. Сопровождаемые ими, мы направились в город, следуя друг за другом гуськом, как журавли в полете. По дороге любовались красивым видом шведской столицы, расположенной на возвышенности.

Нас поместили в фешенебельной гостинице, в которой обычно останавливалась расфранченная буржуазия Европы, и мы, естественно, вызвали удивление у всего обслуживающего персонала. После того как мы зашли в отведенные нам номера и привели себя в относительный порядок, нас пригласили в столовую, к длинному столу, уставленному блюдами с холодной и горячей закуской. Сверкала люстра, блестели и переливались светом большие зеркала на стенах и широкие светлые окна. Запах вкусной пищи разжигал аппетит и мы, стоя вокруг стола, усердно закусывали.

Одеждой и манерами Миха больше всех походил на эмигранта. Пенсне у него съехало на кончик носа и, в то время, как в руках он держал тарелку и вилку, на изгибе руки у него висели, покачиваясь, палка и зонтик. Не удивительно, что он привлекал внимание многочисленных официантов. Из закусок ему больше всего понравился рыбный майонез, и он ни к чему другому не притрагивался.

— Очень люблю рыбу! — сказал мне Миха.

После завтрака мы прошли в большой зал, где нас ждали члены социал–демократической партии Швеции и репортеры местных газет.

Уселись за стол. Начался банкет. С речами к Ленину обратились представители левой социал–демократической газеты «Politiken«и социал–демократической организации Стокгольма. Они поздравили Владимира Ильича и всех нас со свержением самодержавия и пожелали полной победы революции в России. В кратком слове, обращенном к присутствующим, Владимир Ильич, настроение которого по мере приближения к России все более улучшалось, рассказал о тактике большевиков в буржуазно–демократической революции.

После банкета репортеры окружили нас и стали знакомиться с биографиями некоторых эмигрантов. Представителей газет, выходивших на немецком языке, заинтересовал Миха Цхакая. Плохо владея немецким языком, он позвал меня на помощь. Я подробно изложил его биографию, рассказал о революционной деятельности, подчеркнул, что Миха — старейший член социал–демократической организации Грузии, преследуемый самодержавием, долгие годы провел в эмиграции и вот сейчас возвращается в Грузию.

На этом месте Миха смутившись прервал меня.

— Для чего все это? — сказал он. — Хватит! Не все ли равно, куда я еду: в Грузию или еще куда‑нибудь… Достаточно и того, что я направляюсь в одни из уголков вселенной.

На следующий день и газетах Стокгольма были помещены портреты и биографии Ленина и двух–трех выдающихся большевиков.

Гостеприимные стокгольмцы просили нас задержаться в их городе, но Ленин и слушать не хотел об этом, настаивая на выезде в тот же вечер. Сейчас, когда мы приближались к революционному Петрограду, Ленин стремился как можно скорее окунуться в практическую революционную работу. Он часто совещался с нами, давал нам указания, посылал телеграммы товарищам и родственникам в Петроград… Вот и теперь, перед выездом из Стокгольма, Ленин быстро шагает взад–вперед по залу. Иной раз остановится, заговорит с кем‑либо из товарищей, доказывая что‑то, подойдет к столу, пересмотрит прибывшие из России газеты, сложит и положит в карман некоторые, затем вновь станет измерять шагами зал, сосредоточившись на какой‑либо мысли. Ленин нервничает, спешит с отъездом из Стокгольма. Садясь за стол, он пишет телеграммы Петроградскому комитету партии и Совету рабочих и солдатских депутатов. Они должны принять меры к тому, чтобы Временное правительство не осмелилось нас арестовать.