Коллектив авторов - «Пломбированный вагон» подборка воспоминаний

Во время речи он наклоняется вперед. Руки все время находятся в движении. Правая рука то сжимается в кулак, то, раскрываясь, высоко вскидывается, и в этом движении чувствуется твердая вера в свою правоту и стальная воля.

Вот звучит его обрывистая фраза: «Диктатура пролетариата уничтожит вконец эту буржуазную гниль!»

Одна часть слушателей — меньшевики — кричала, стучала по пюпитрам, другая — большевики — дружно аплодировала. Ленин выпрямляется, кладет руки в карманы и с минуту молчит. Во всем его лице, в толстых губах и ясных глазах выражается твердая вера в справедливость своих слов, вера в победу.

Ильич продолжает говорить. Речь его чрезвычайно проста. В ней нет напыщенности, высокопарности. Его слова доходчивы и убедительны. Каждый затрагиваемый вопрос он объясняет всесторонне, каждое свое положение доказывает, убеждает всех в своей правоте.

Два с половиной часа говорил Ленин.

Будто струя воздуха ворвалась через открытое окно в душную и смрадную комнату, — такой свежестью повеяло в Таврическом дворце от выступления Ленина.

Снова стали выступать меньшевики. Во время их речей Ленин и затем мы, большевики, покинули зал.

Для революции нужна была сильная, смелая личность, с ясным умом и стальной волей, человек, который мог бы разобраться в сложнейших условиях того времени и безошибочно определить правильный путь борьбы пролетариата для быстрой победы революции. Нужен был революционер необычайной, необыкновенной воли, чтобы указать правильную дорогу пробудившимся к новой жизни массам, нужен был человек, вооруженный глубоким знанием задач пролетариата, имеющий опыт борьбы, энергичный и волевой, чтобы возглавить революцию и повести массы за собой! Таким человеком был Ленин.

Рабочие стремились к Ленину, мечтали ѵвилеть его.

— Мы должны привезти на наш завод Ленина!

— Он должен выступить и у нас!

— А ну‑ка, Алеша! Ты знаешь все пути. Иди в комитет! Постарайся выхлопотать для нашего завода хоть один доклад Ленина.

И Ленин шел к рабочим! Он не уставал бывать у них…

В жизни России начиналась новая эпоха.Близилась Великая Октябрьская социалистическая революция…

Война все еще шла. Ленин продолжал борьбу. Преодолевая на своем пути все препятствия, он ни на минуту не прекращал партийную работу, с неисчерпаемой энергией громил всякие проявления оппортунизма. Опорой Ленину пока служило меньшинство, но он был твердо уверен, что единственно правильной политикой, которая обеспечивала будущее, являлась линия последовательного пролетарского интернационализма. У Лёнина был всевидящий глаз. Он знал, что многие современники не понимали его стремлении, его идей, но Ленин также знал, что впоследствии им, как говорил он, все будет понятно, все!

С неиссякаемой энергией боролся Ленин, социал–шовинистов, поэтому они с ненавистью и бой встречали все его выступления.

Мысль Ленина, как стрелка на компасе, всегда вращалась в одну сторону. Это было осуществление идеи пролетариата. Истинность и искренность пронизала все его слова.

Заканчивались десять лет моего пребывания в эмиграции. Боль долгой разлуки с родиной все более усиливалась. Я вспоминал родные места, родителей, и сердце мое ныло. Живописно Женевское озеро на фоне сверкающего вдалеке убеленного сединой Монблана, красивы улицы и городские сады Женевы, театры, но меня тянули к себе Кура и Риони, Лихские горы, карталинские поля, тифлисские улицы… Я вспоминал тихие окрестности родной деревни, ниву, раскинувшуюся вширь, подобно голубому озеру, цветущие виноградники, узкие тропинки, вьющиеся по горам, как веревка, низкие дома, покрытые черепицей… Меня и моих товарищей звала покинутая родина, нас призывали к себе стоны рабочих и крестьян. Сердце мое усиленно билось и во сне и наяву.

Мы не могли не замечать, как постепенно в России расширялось рабочее движение. Все выше вздымались волны надвигающейся революции, расшатывались вековые устои российского самодержавия, все ближе чувствовалось дыхание свободы.

И вот однажды… Это был яркий солнечный день. (Иным он и не мог быть!) Я, как обычно, направлялся в университетскую библиотеку; читать критические письма Анатоля Франса. Я шел по знакомой улице. Мое внимание привлекли два русских товарища, которые стояли в отдалении и, улыбаясь, оживленно о чем‑то беседовали. Они уставились на меня пытливыми глазами, видимо стремясь что‑то разгадать.