Георгий Михайлов - Нравственный образ истории

Уврачевать раскол не удаётся до сих пор, хотя число староверов теперь уже ничтожно. Но в XVIII-XIX веках «раскольники» составляли многомиллионную оппозицию, принимали участие в бунтах Разина, Пугачёва, воевали на стороне других врагов Российской Империи, а вельможи и дворянская молодёжь тем временем заражались западным вольнодумством. Так и пришли в итоге к революции.

Вот, собственно, и всё, о чём нам хотелось сказать в третьей книге. Встреча с правдой не всегда приятна и легка, и дознаваться до неё порою трудно. Тем не менее правда, словно свет в конце тоннеля, окрыляет душу надеждой, помогает верить и любить даже врагов своих, как заповедано.

Насколько верно мы смогли ответить на вопрос о надобности изложения истории в её нравственных образах, судить не нам. И тем не менее, надеемся, читатель уловил ту мысленную нить, которую старался развить автор, что история есть притча поучительная. Но не только это. Нам со школьной скамьи внушалось, что у России не было истории до Рюрика. И даже такой авторитет как В.О.Ключевский (1841-1911 гг.) без тени критики доносит до читателей своих пресловутую «варяжскую» концепцию акад. А.А.Шлёцера (1735-1809 гг.), называя её всерьёз «научным взглядом». Ключевский не цитирует великого И.Е.Забелина (1820-1909 гг.), проф. И.Д.Беляева (1810-1873 гг.), которых называет противниками сей теории. И о других наших историках в связи с нею вовсе не упоминает. А вот, как Шлёцер полагал, пишет охотно: «До половины IX в., т.е. до прихода варягов, на обширном пространстве нашей равнины, от Новгорода до Киева по Днепру направо и налево, всё было дико и пустынно, покрыто мраком: жили здесь люди, но без правления подобно зверям... В эту обширную пустыню, заселённую бедными... дикарями, славянами и финнами, начатки государственности впервые были занесены пришельцами из Скандинавии, варягами». Далее можно не продолжать. Для немца Шлёцера мы «дикари», и всё у нас «покрыто мраком».

Но ведь эта ложь была подхвачена ещё в XIX в. и внедрена в систему научных взглядов тем же Ключевским. Ею руководствовались Н.М.Карамзин, С.М.Соловьёв, и другие, не говоря о советской учёной братии. И примерно в том же духе до сих пор ведётся преподавание в школах и вузах. А ведь сам Карамзин называет историю «священной книгой народов», полезной для развития национального сознания и пробуждения гражданской совести. Какое же тут «во мраке дикости», самосознание, какое воспитание молодёжи, если затоптаны корни, забыто родство?

В прологе первой книги мы намеренно коснулись прошлого славян «доисторических» и показали, хоть и очень кратко, что на самом деле наши пращуры, потомки праотца Иавана, не были не только бедными «неграмотными дикарями», но напротив, слава ванов, антов, венделиков разносилась от Востока до Запада и освящала весь тогдашний Древний мир. От праславян перенимали навыки ремёсел и зачатки культуры разные народы: скифы, тюрки, готы и сарматы, и германцы, те же самые варяги, да и римляне, считавшие себя потомками троянцев, родственных славянам, чтили наших предков как прародителей. Писания античных авторов, от Геродота, Плиния, Тацита до Птоломея Клавдия и Прокопия Кесарийского, дают возможность ощутить дыхание эпохи тысячелетней славы славян, о которой нам теперь почти не ведомо. Ведь сил на извращение нашей истории потрачено немало. Тем не менее сокрыть всю правду извратителям не удалось.

Свойства лжи хорошо известны. Для достижения своих целей лжецы используют все средства и прекрасно знают, что психологически первое впечатление усиливает степень восприятия. Услышанное в детстве, прочитанное впервые, запоминается лучше и западает в умы гораздо глубже, нежели все последующие опровержения. В сознании человека, привыкшего доверять печатному слову, а теперь ещё и электронным СМИ, которые трубят о чём угодно, кроме русской правды, изменить навязанный стереотип мышления не так-то просто. Но у правды есть преимущество. Она имеет проникающую силу. Стоит человеку захотеть, устремиться к правде сердцем и умом, как он почувствует её дыхание сквозь все покровы и наслоения лжи.

Доказать что-либо, убедить кого-то мы особенно не пытались. Но на православный подход читателя к истории надежды возлагали. Докопаться до самой истины, даже до малой доли правды исторической, о древнем мире, о средних веках, конечно же, нелегко. Сказать больше чем сказано о том прежде, кажется, невозможно. Но можно разобраться в иных писаниях, чтобы задуматься самому и вызвать у других людей желание познать себя в истории своего народа. Погружение в историю мира, в историю Христианства, не просто волнует душу. Это состояние особенное. Оно вдохновляет, пробуждает в нас лучшие чувства, изгоняет страх и зависть. Вот зачем стоит рассматривать прошлое в нравственных образах.