Георгий Михайлов - Нравственный образ истории

До 20 февраля шли дебаты, обсуждения на частных сходках. Но когда были собраны все мнения, от каждого чина, все единогласно показали, что Царём должен стать Михаил Романов. Утверждение его состоялось 21 февраля. «В той же день бысть радость велия на Москве, и поидоша в Соборную апостольскую церковь Пречистые Богородицы и пеша молебны з звоном и со слезами... яко из тьмы человецы выидоша на свет». А потом, 2 марта, «послаша на Кострому изо властей Резанского архиепископа Феодорита и с ним многих властей черных, а из бояр Феодора Ивановича Шереметьева и изо всех чинов людей многих».

Это посольство шло просить Государя принять на себя бремя власти. Юному Михаилу не грозила судьба «Самозванца» Дмитрия I. За его избрание высказались все, и трона собрались не жадные до власти политические авантюристы, но бескорыстные радетели о благе Государства. Да и не только они были гарантами безопасности молодого Царя.

Ещё не добрались до Костромы посланцы Земского Собора, как шайка польских разбойников, рыскавших в здешних местах, уже проведала об избрании Михаила и о том, что он молился в Железноборовском монастыре. Злодеи помчались туда. Монахи успели вывести Михаила Феодоровича; он бежал в своё имение «Домнино» мимо сельца «Деревеньки», а там в это время был староста и его управитель, Иван Богданов Сусанин. Он посоветовал Михаилу не ходить туда, где его точно будут искать, и спрятал его в собственном сарае, в копне сена. Сам же Иван Сусанин в сапожках царских, кои сверху надрезал, чтобы одеть, побежал в лес за несколько вёрст. Вернувшись окольным путём, он пришёл в «Деревеньки», как раз к приезду ляхов. Те сразу же набросились на старосту, требуя выдать им местонахождение Царя. Сусанин поторговался для виду, затем согласился и повёл злодеев по ложному следу от сапожек Михаила, якобы ушедшего на охоту, а своему будущему зятю Богдану Саблину наказал: после ухода их вывести Государя, чтоб он верхом гнал в Ипатьевский монастырь за крепостные стены. Когда глубокой ночью, в глухом лесу, измотанные поиском поляки поняли, что Сусанин их завёл умышленно, было уже поздно. Царь ускакал далеко. После долгих плутаний злодеи выбрались к деревне Исупово и там, не добившись от героя никаких признаний, замучили его и изрубили саблями.

Так, пострадав до смерти за Царя, раб Божий Иоанн (Иван Сусанин) совершил подвиг во исполнение заповеди: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин.15,13). За это он вполне достоин прославления в сонме святых мучеников. И непонятно, почему до сих пор его не канонизировали.

Крестный ход московского посольства, наконец, достиг Ипатьевского монастыря. У ворот обители посланцев встретили старица Марфа и её сын Михаил. Были взаимные слёзы радости, тёплые слова, пространные речи. Однако царствовать Михаил Феодорович не соглашался очень долго. Пережитое в период смуты не изгладилось ещё из памяти 16-летнего юноши. Только по неотступному молению прибывших и собравшихся отовсюду людей, по убеждению, что Сам Господь призывает Михаила, матушка инокиня Марфа согласилась отпустить его и благословила на тяжкий подвиг служения вконец измученной Родине.

19 марта 1613 года новый Царь Михаил Романов выехал из Костромы; 23-го из Ярославля он послал первый свой указ Земскому Собору, задержался в Ростове, пока Москва готовилась к встрече, и 2 мая вступил в столицу.

Венчание Михаила Романова на Царство состоялось 11 июля 1613 года. При коронации бояре занимали места, как всегда, не по личным заслугам, а по своей родовитости. Князь Д.Т.Трубецкой держал царский скипетр (вторую регалию); корону же (шапку Мономаха) держал Государев дядя, Иван Никитич. Трубецкой начал было местничать (его род считался знатнее Романовых). Однако Михаил Феодорович резко оборвал князь-атамана , сказав: «Он [Иван Никитич] по родству мне дядя, потому быть вам без мест». Разумеется, этим юный Царь не прекратил вековую традицию боярского местничества, временно укрощённую Грозным, но в ходе «смуты» вновь развившуюся. И если бы прямо перед коронацией Михаил не пожаловал боярство князю Пожарскому, то герой-освободитель Москвы не смог бы стать у трона в числе главных участников церемонии. А так третью регалию - державу ( «яблоко владомое» с крестом) - Царь доверил именно ему, Дмитрию Михайловичу Пожарскому.

На следующий день, во время пира в честь своих именин, Государь награждал освободителей Москвы. Козьма Минин Сухорук был возведён в дворянское достоинство и с того дня получил право на собственное отечество. Его стали звать Козьмою Миничем, а фамилия Минины закрепилась за его потомками.