Николай Никитин - Северная Аврора

К самому началу погрузки на реке вдруг появился неизвестно кому принадлежащий закопченный деревянный катерок.

Он стал шнырять между причалами и плавучими буйками. За мутными стеклами его дощатой рубки был виден человек в черной мятой шляпе, стоявший рядом со штурвальным. Катерок, ныряя с волны на волну, подходил то к одному, то к другому причалу. Человек в черной шляпе что-то кричал грузчикам, ожидавшим на берегу. Затем катерок уносился дальше.

Через некоторое время на берегу раздались крики:

- Шабаш! Бросай работу! Уходи, ребята!

Повсюду появились кучки грузчиков. Портовые чиновники кинулись к ним с расспросами и уговорами, но не добились никакого толку. Канцелярия порта немедленно связалась со штабом контрразведки. У выхода из порта появились иностранные солдаты с пулеметами. Был отдан приказ никого не выпускать.

Между тем у выхода собралась толпа грузчиков. Поглядывая на пулеметы, народ шумел, слышалась брань:

- Иностранные фараоны! Позор... Выпускай! Не имеете права... Врешь, силком все равно не заставишь! Начальники... Да бей их!.. Ишь, морды наели... Выпускайте!..

Солдаты стояли, как истуканы, держа винтовки у ноги и боязливо осматриваясь. По всему было видно, что, если бы не офицер, они давно убрались бы отсюда.

На крыльце конторы появился начальник порта англичанин Броун. Его сопровождал дежурный офицер контрразведки.

Броун, плававший до революции на пароходах Добровольного общества, отлично владел русским языком

- Кончай галдеж, ребята! - зычно крикнул он. - Чего вы хотите? Ведь мы же удовлетворили ваши требования! Что же еще? Что за лавочка! Говорите по-человечески. Расплачиваться будем фунтами, а не моржовками [Моржовки банкноты с изображением моржа, выпущенные "правительством" Чайковского].

Заметив, что передние ряды смолкли, он воодушевился и крикнул еще громче:

- Зря, братва! Растак вашу так... Или жрать неохота? Расплата фунтами сразу после погрузки! Никто за шкирку вас не берет... Давай по-честному! За три дня разбогатеете. И еще по бутылке коньяку на брата в день. Идет?.. Ну, по две. Топай на палубу!

Он нарочно говорил на языке старого портовика, употребляя словечки, которые, как он надеялся, должны были расположить грузчиков в его пользу.

"Сейчас надо бы стрелять, - подумал Броун. - Но много ли стоит извод оробевших солдат? И где взять грузчиков? Погрузка огромная, сложная, без рабочих-специалистов не управишься!"

- Отвели душу и хватит! - снова обратился он к грузчикам. - Сошлись? Ну, марш в кантину [Кантина - солдатская лавочка. Такие лавочки принадлежали английскому военному ведомству]. Забирай варенье и обувь. Это в премию от порта! И становись по местам. Первыми работу начинают причалы правого берега и станционные.

Неожиданно по толпе пронесся свист. Вперед вышел грузчик, парень огромного роста, слегка сутулый, с длинными, болтающимися руками, в ватной жилетке, на которой блестели медные пуговицы. Веревка с железным крюком была перекинута через его могучее плечо. Он не шел, а выступал толстыми, как бревна, ногами, обутыми в мягкие бахилы. Ворот его рубахи был раскрыт. В дыры широченных шаровар виднелось загорелое тело.

Поскоблив ногтем подбородок и словно смахивая улыбку, грузчик сказал:

- Не играй с народом, Броун. Не те времена. Не блазни его банкой варенья.

- И ты не играй, Блохин! Здесь не шинок! Что надо? - с угрозой ответил Броун.

- Ничего нам не надо. Эх ты! - грузчик покачал головой. - Банка, бу-утылка!.. Дерьмо! За все богатства мира не купишь! Работать не будем! Вот тебе и весь сказ. Выпускай. Отказываемся. Забастовка.

Дверь конторы отворилась, и на крыльцо вышел человечек с розовыми мохнатыми ушами, в маленькой кепочке. Это был меньшевик Коринкин. Встав боком к толпе, он выбросил руку вперед и тонким голосом сказал:

- Одну минуту, товарищи. Пролетарская солидарность требует целесообразности. И с точки зрения общего положения еще неизвестно, что нам выгодно. Пролетариат, как таковой, обязан...

- Вон! Долой иуд!.. - загудела толпа. Дежурный офицер взял человечка за локоть и втолкнул в контору.

Вдруг в толпе кто-то прокричал:

- Делегацию надо! Пусть делегация заявит...

- Прекрасно! Выбирайте, - откликнулся Броун! Тогда раздался голос Чеснокова:

- Обсуждать нечего... Резолюцию получите!

- Какую резолюцию?

- Мы отказываемся работать по политическим причинам. Резолюция будет прислана.

- Кто это? Прошу ко мне.

Броун рыскал по толпе глазами, но в колышущемся море голов ничего нельзя было разобрать. Из толпы опять раздались крики: