Николай Никитин - Северная Аврора

- Спасибо, папаша. Я кушаю...

- Ты, Яшка, борешься... Эх, завидовал я тебе! А то под их властью чувствуешь себя последней скотиной. Башка тупеет. И кажется, что не выдержишь. Нищета, голод... Молодежь ищет выхода... Да и не только молодежь...

Недоверие, которое промелькнуло в голове у Якова, давным-давно рассеялось. Смыслов был паренек серьезный, и, действительно, задуманное им дело могло оказаться удачным.

- Добро ты задумал, Миша, добро... - сказал Яков. - А что бы ты делал, коли меня не застал?

- Надо было рисковать. Тебя ждут в Шеговарах.

- Уж и ждут, - проворчал старик, в глубине души довольный за Якова.

- Ждут, папаша, не вру... Я до некоторой степени могу считать себя посланцем народа.

- Да, это-то - дело понятное, - соглашаясь, проговорил старик. - К примеру, возьми Коскары! Ни один мужик не выдаст, что здесь Яшка бывает.

- Народ измучился, отец, - сказал Смыслов. - Народ с нетерпением ждет той минуты, когда власть этих извергов будет сброшена...

Командование Важской колонны еще несколько раз предпринимало атаки на Высокую гору. Бойцы дважды врывались в деревню, но закрепиться в ней так и не удалось. Американцы по-прежнему удерживали за собой эту ключевую позицию на подступах к Шенкурску.

Наступило 23 января.

Весь этот день Важская колонна провела в приготовлениях к решительному штурму. Все словно сговорились, что сегодняшний ночной бой должен быть последним, что как бы там ни было, а Высокую гору сегодня ночью необходимо взять.

Весь день сыпал снег. Даже на тракте лошади вязли в сугробах. Но, несмотря ни на что, снаряды и патроны подвозились, орудия меняли огневые позиции, люди лихорадочно готовились к решительному бою.

Комиссар собрал у себя политбойцов и отдал распоряжение, чтобы с бойцами были проведены беседы о значении предстоящего ночного штурма.

Одну из таких бесед проводил Касьян Терентьев, назначенный политбойцом в первый батальон.

Юное лицо Касьяна разрумянилось не столько от мороза, сколько от волнения. Большинство бойцов было гораздо старше его, и он боялся, что его не станут слушать.

- Товарищи, - начал он, смущаясь и тщетно стараясь придать своему голосу необходимую твердость, - сегодня великий, можно сказать, день...

Он умолк и с тревогой оглядел бойцов. Люди слушали внимательно.

- Казалось бы, что такое Шенкурск, товарищи? - приободрившись, объяснял парень. - Лесная глушь! Леса да болота! А ведь именно о нем наши комиссары с товарищем Сталиным беседовали...

Пожилой бородатый партизан сочувственно кивнул ему.

- А товарищ Сталин, - уже уверенным тоном, баском сказал Касьян, действует по поручению Владимира Ильича Ленина. Вот я и говорю, что бой, в котором мы сегодня будем участвовать, - это исторический бой. Мы запомним его на всю жизнь и детям своим будем рассказывать.

От сердца сказанные слова Касьяна взволновали бойцов.

- Вправду, сынок, - тихо проговорил бородатый партизан. - Великое дело.

- Некоторые говорят, - продолжал Касьян, - что у американцев столько пушек, что нам не пройти. Сегодня я был в штабе. Комиссар Фролов сказал: "Дадим такой огонь, что бойцы, как по пашне, пойдут". А наш комиссар слов на ветер не бросает...

Наступил вечер. Час штурма приближался с каждой минутой, но на этот раз Фролов волновался меньше, чем обычно. Конечно, он не мог поручиться, что разгром Высокой обеспечен. Мало ли какие неожиданности бывают в бою? Однако он сделал все возможное, принял все меры, которые следовало принять...

Комиссара беспокоило только то, что диверсионная группа словно канула в воду. Шел уже второй день, а никаких известий о ней так и не поступало. Никто не слышал взрыва, а не услышать его здесь, под Высокой, люди не могли.

"Попались", - с тревогой думал Фролов. Теперь он уже упрекал себя в том, что затеял все это дело да еще втянул в него Любку и Лелю. По лицам окружающих его людей он видел, что и они думают о том же.

Драницына, к счастью, рядом не было. Но, прощаясь с ним на батарее, он понял его молчаливый взгляд.

Обо всем этом Фролов размышлял, возвращаясь на командный пункт. Он ехал верхом по заснеженному ночному лесу. За ним следовал Крайнев.

До начала штурма оставались считанные минуты. Не доезжая до командного пункта, Фролов и Крайнев отдали своих лошадей конным разведчикам и пошли пешком.

В лесу среди голых березок сидели на снегу бойцы.

- Вот бы и мне с ними пойти, - сказал Крайнев. - Я людей своих спешил на всякий случай, товарищ комиссар.

Фролов молчал.