Николай Никитин - Северная Аврора

"Сергунько рассказал ей", - подумал Фролов.

- Ладно, - сказал он. - Давай.

Комиссар перемахнул за бруствер, Люба последовала за ним.

Припавший к брустверу Драницын видел, как две фигуры быстро поползли по снегу, приближаясь к бойцам, лежавшим под неприятельским огнем.

Фролов потерял одну из своих варежек, и обледеневший снег, будто наждаком, драл ему кожу. Люба ползла шагах в десяти за ним. Вражеский огонь то и дело прижимал их к земле. "Вперед, только вперед", - думал Фролов и полз дальше.

Бойцы лежали неподалеку от колючей проволоки, опоясавшей деревню. Когда комиссар добрался до них, они подняли головы.

- Комиссар здесь, - услышал он чей-то хриплый голос.

Живые лежали на снегу вперемежку с мертвыми. У тех и других были .одинаково белые, безжизненные лица.

- Где батальонный?! - крикнул Фролов.

Через несколько минут к нему подполз Сергунько. Нос у него был совершенно белый, точно сделанный из воска. На щеках белели два больших круглых пятна.

- Пойдем в штыки, - сказал ему комиссар. - Как люди?

- Выполнят приказание, - ответил Валерий со спокойствием человека, который уже не придает никакого значения смерти.

- Готовь атаку!

Взводные и отделенные тотчас передали команду бойцам. Людям сообщили, что комиссар пойдет вместе с ними. Цепь сразу зашевелилась. Фролов подобрал лежавшую рядом с убитым бойцом винтовку и с нетерпением ждал сигнала. Ожидание было мучительным. Саклин стрелял мастерски. Снаряды рвались на огневых точках противника.

В шрапнельном дыму, похожем на куски ваты, вдруг сверкал желто-белый огонек, как у молнии, и раздавался треск, затем вата рассеивалась в мелкие клочья.

- Давай, Саклин, давай! - кричал Фролов, словно его крик мог долететь до артиллерийских позиций.

Когда над деревней перестали рваться снаряды и плавно пошла в небо зеленая ракета, обозначавшая начало атаки, Фролов вскочил во весь рост.

- За мной, товарищи! - крикнул он и побежал вперед, сжимая в руках винтовку. "Неужели не поднимутся?" - мелькнуло в голове, но в это время Фролов услыхал, как за его спиной раздалось дружное громкое "ура", и он почувствовал, что стопудовая тяжесть свалилась у него с плеч. Некоторые бойцы уже опередили его, резали ножницами проволоку, бросали на нее шинели и ватники. Первые несколько человек ворвались в неприятельский окоп. Комиссар прыгнул вслед за ними, упал, тотчас поднялся и увидел бежавшую от него фигуру в желтой шубе.

Американские солдаты без оглядки удирали по боковому ходу сообщения. Он бросился за ними.

- Бей интервентов! - раздался где-то позади яростный голос Валерия Сергунько.

Фролов стоял возле вражеского разбитого блокгауза, теперь представлявшего собой беспорядочное нагромождение обуглившихся и расколотых бревен.

"Неужели все?" - думал он, утирая рукавом ватника потное, горевшее, несмотря на мороз, лицо.

В деревне еще слышались крики бойцов. Люди обшаривали погреба, прикладами взламывали подполья, вылавливая прятавшихся там американских и английских солдат.

Вдруг Фролов увидел Соколова. Матрос шел, устало переваливаясь, с карабином в руках. Завидев комиссара, он обрадовался и бросился к нему. Обрадовался и комиссар.

- Ты как сюда попал?

- За вами полз... Не заметили?

Матрос вынул что-то из кармана и подал комиссару.

- Ваша?

- Моя?.. Да, моя. Спасибо, друг!.. - удивленно и растроганно проговорил комиссар, надевая варежку.

- Не за что, - пробормотал Соколов.

- Ну, теперь пойдем наводить порядок, - сказал комиссар.

Повсюду были видны вспаханные снарядами остатки окопов, исковерканные пулеметные гнезда, поврежденные и разбитые орудия. Валялись трупы в маскировочных халатах, в брезентовых шубах.

Неожиданно в одном из блокгаузов опять затрещал пулемет. Проходившие мимо бойцы бросились на землю.

-"Чего прячетесь? - крикнул им чей-то грубый голос. - Наши бьют. Не видите, что ли?

Это стрелял Сергунько. В уцелевшем блокгаузе на краю деревни он нашел исправный пулемет и обстреливал из него дорогу, по которой скакали упряжки канадской артиллерии. Он не отрывался от пулемета до тех пор, пока не кончились патроны. Тогда Валерий сел на пол и, поводя налитыми кровью глазами, сказал:

- Ну, отстрелялся... - Руки у него дрожали. - А комиссар жив?

- Жив, - отвечали ему бойцы.

Между тем Усть-Паденьга еще держалась. Явившийся из морского батальона связной сообщил, что бойцы лежат в снегу на опушке возле Удельного дома. Потери очень велики, ранен командир батальона Дерябин.