Александр Зимин - В канун грозных потрясений - Предпосылки первой Крестьянской войны в России

Эксперимент с Симеоном оказался кратковременным и нежизнеспособным. Борясь с опричным наследием, Грозный как бы провозглашал возврат к удельным порядкам, но использовал уже скомпрометировавшие себя опричные приемы властвования (выделение особой территории и «удельного» Двора, система устрашающих казней, «перебор людишек»). Слепая ненависть Грозного к опальным временщикам ничего не меняла в существе управления страной. Казня Б. Д. Тулупова и передав его вотчину Борису Годунову, Грозный не подозревал, что своими руками готовит нового фаворита. Путь к власти тернист и долог. В 1575–1576 гг. при дворе Грозного никто не занял место единственного фаворита, напоминавшее скорее плаху, чем призрак трона. Участь А. Адашева, Ф. Басманова, Б. Тулупова сдерживала честолюбивые страсти молодых искателей монарших милостей.

Но тем не менее постепенно росло влияние Б. Я. Бельского, А. Ф. Нагого, молодых Шуйских. Сплоченной когортой двигались Годуновы. Лидерами земщины оставались престарелые кн. И. Ф. Мстиславский и Н. Р. Юрьев. Между ними и предстояла борьба за власть у трона стареющего монарха. Но тогда никому и в голову не приходило, что пройдет менее десяти лет и власть в стране захватят Годуновы. Брак Федора и Ирины скорее говорил против подобной возможности. Ведь, казалось бы, царевичу уготована была скромная судьба — быть удельным князем при государе всея Руси, которым должен был сделаться его старший брат Иван. В таком случае Годуновы, как члены окружения Федора Ивановича, переходили на положение удельных бояр и исключались из игры в борьбу за власть в Москве. Поэтому возвышение Годуновых на первых порах не должно было вызывать тревогу у их соперников. На самом же деле вышло так, что 1575–1576 годы, когда Ирина Годунова стала женой будущего царя Федора, а Борис — кравчим, оказались трамплином, который привел шурина слабоумного царевича к трону.

Внешняя политика России периода «удела» 1575–1576 гг. продолжала традиции предшествующего времени. Грозный всячески старался упрочить отношения с Англией, одержимый мыслью об окружавших его изменах, которые могут вынудить его бежать из России и искать покровительства английской королевы. 29 ноября 1575 г. на приеме английского гонца Сильвестра он доверительно объяснял ему причины передачи власти Симеону Бекбулатовичу. На второй встрече, 29 января 1576 г., Иван IV угрожал, что в случае несогласия англичан на его просьбу о «предоставлении убежища» отнимет у них торговые привилегии и передаст их голландцам и венецианцам [169] См. донесения Сильвестра от 29 декабря 1575 и 29 января 1576 г. (Толстой, № 39, с. 181–182; № 40, с. 186–188). .

Не рассчитывая на успех своей кандидатуры на польский престол, Грозный стремился использовать бескоролевье для установления союзнических отношений с Империей. 27 января 1576 г. в Можайске царь принимал имперских послов И. Кобенцеля и Д. Принца (из Бухау) [170] В Оршу посольство прибыло 1 декабря 1575 г. Подробнее см.: Кобенцель, с. 1–68; ПДС, т. I, стлб. 481–567; РК 1559–1605 гг., с. 120–121; Шмурло Е. Ф. Россия и Италия, т. III, вып. 2. Пг., 1915, с. 304–305, 311–312; Пернштейн, кн. 2, с. 10–19; Принц, кн. 3, с. 1–46; кн. 4, с. 47–73. . Они привезли Грозному предложение императора Максимилиана II заключить союз против османов. В далекой перспективе император обещал Ивану IV «все цесарство Греческое на восход солнца», которое, правда, нужно было еще завоевать. От Грозного Максимилиан ожидал поддержки кандидатуры своего сына Эрнста на польский престол. Царь склонен был «отдать» императору Польшу и выступить сторонником кандидатуры Эрнста, говорил и о готовности включиться в антиосманский союз, но при этом делал одну существенную оговорку — Великое княжество Литовское (к тому же с Киевом) и Ливония должны были войти в состав Русского государства. Посольство З. Сугорского и А. Арцыбашева, направленное с этими предложениями к Максимилиану II, в августе 1576 г. прибыло в Регенсбург, где тогда заседал имперский рейхстаг. Переговоры не дали никаких результатов. Камнем преткновения оставалась Ливония, которую Империя не хотела передавать под власть Ивана IV [171] См. наказные речи посольства: АКА, № 279; Лурье Я. С. Новые данные о посольстве Сугорского и Арцыбашева в 1576 г. — ИЗ, 1948, т. 27, с. 291–300; Дербов, с. 212–217. . 28 января 1576 г. царь отправил в Речь Посполитую с Л. З. Новосильцевым две грамоты в духе русско-имперских переговоров: в одной — польской знати — он рекомендовал кандидатуру Эрнста на польский трон, в другой — литовским панам-раде — предлагал в качестве литовского великого князя себя или старшего сына [172] ЛЗАК, вып. 5. СПб., 1871, с. 120–121; Уманец, с. 269. В Москву Новосильцев вернулся 20 апреля 1576 г. (ЦГАДА, ф. 79, кн. 10, 165 об. и сл.). .