Мамед Ордубади - Тавриз туманный

- На Востоке существует много дурных обычаев, развращающих мужчин. Женщины Востока закрываются чадрой и совершенно изолированы от общества. Условия брака тяжелы, и не всякий имеет возможность жениться. Некультурность и темнота Востока способствуют развитию животных инстинктов. Любовь к женщине считается унижением и оскорблением женщины, и это толкает мужчин к противоестественным половым отношениям.

Девушки слушали меня с удивлением. Им хотелось что-то еще сказать, но мы ехали уже по улицам Маранда. Усталые лошади едва тащили фаэтон, привлекавший всеобщее внимание.

Вокруг раздавались такие возгласы:

- Мамед-ага, смотри на "матышкэ"*?

______________ * Исковерканное русское слово "матушка". Так называли на Востоке иноземных женщин, ходивших без чадры.

- Ага-Бала, прими!

- Беюк-ага, ну и товар!

- Абдул-ага, смотри на крайнюю!

- Да, это - товар!..

- Как раз в моем вкусе!

- В Маранд до сих пор не прибывал такой товар!

- Вот это товар для знатоков!

По этим словам можно было судить о том, что сто процентов мужчин Маранда звались: Мамед-ага, Ага-бала, Беюк-ага, Абдул-ага, Гаджи-ага, Мирза-ага и т. д.

Толпа провожала нас до самой гостиницы "Шуджа-Низам". Служители забрали наши вещи. Мы стали подниматься по лестнице, а за нами вслед все еще неслись возгласы: - Смотрите на "матышкэ".

Хотя гостиница и не отличалась особой чистотой, но мы страшно устали и нуждались в отдыхе. Мне еще в Джульфе говорили, что эта гостиница - гнездо царских шпионов, но за неимением другого места мы вынуждены были остановиться тут. Мы заняли две смежных комнаты. Поужинав, заказали самовар. Каждую принадлежность стола и самовар с небольшими промежутками вносили разные лица и, поговорив с нами, уходили.

Нас очень ловко, даже не дав нам почувствовать, допросили. Мы принялись пить чай.

Шпионы Шуджа-Низама, марандского губернатора, все же часто заглядывали к нам в комнату.

Девушки боялись ночевать здесь, но внимательно осмотрев их комнату, я стал успокаивать их.

- Дверь крепка, если запереться изнутри, то открыть ее снаружи будет невозможно. Моя комната рядом с вашей, и я буду начеку.

Пришли проверять документы, хотя нигде в Иране такая проверка не принята. Здесь же ввели эту проверку по требованию царского консула в Маранде, чтобы знать едущих в Тавриз.

Сперва показали свои документы девушки и через меня сообщили, что едут на службу в русское консульство.

Услыхав слова "консул", служащие приложили руки к груди, вышли из комнаты и больше не возвращались.

В ЗОНЕ РЕВОЛЮЦИИ

Дорога от Маранда к Тавризу была совершенно иная. Это была главная магистраль, соединявшая Маранд, Хой, Салмас, Урмию и Карадаг с центром Иранского Азербайджана - Тавризом.

По ней всегда движутся караваны верблюдов, лошадей, мулов, ослов, повозок.

Фаэтон наш с трудом пробирался, лавируя между караванами.

Среди сопровождавших караваны раздавались революционные песни. Это показывало, что мы находимся в зоне революции.

Чем больше мы отдалялись от маранда и сферы влияния марандского губернатора Шуджа-Низама, тем чаще слышали такие песни.

В Тавризе теперь революции дни,

Молчи, Мамдали, иди лучше, спи!

Иль помощь себе ступай поищи,

Возьми одеяло, укройся и спи!

Проси англичан, пусть вышлют полки,

Молчи Мамдали, иди лучше, спи!

Иль русских, - чтоб пришли казаки,

Молчи Мамдали, иди лучше, спи!

Моли, чтоб помог Ляхов-атаман,

Молчи Мамдали, иди лучше, спи!

В Тавризе вершит все дела Саттар-хан,

Молчи, Мамдали, иди лучше, спи!

Консул направит солдат в наш Иран,

Молчи, Мамдали, иди лучше, спи!

Ты же продай и Тавриз и Тейран.

Молчи, Мамдали, иди лучше, спи!

Эти песни пели и женщины.

Возле дороги попадались караульные посты, назначение которых было не совсем понятно: с точки зрения защиты революции они не имели никакого значения, документов не проверяли, едущих в Тавриз не опрашивали.

Встречались и конные отряды, но и они, ничего не спрашивая, проезжали мимо.

"Эта революция - детище революции 1905 года. Сумеют ли тавризцы вырастить его?" - думал я, глядя на все это.

В селении София я предложил девушкам закусить.

Мы остановились перед чайханой. Хозяин зарезал для нас курицу. Пока мы пили чай, обед был готов. Хозяин снял виноград, подвешанный к потолку, вымыл его и подал к столу.

Кучер наш тоже подсел к нашему столу. Только потом мы узнали, что харчи фаэтонщиков относятся на счет пассажиров.

Новруз торопил нас, да и сами мы спешили, хотелось поскорее доехать и отдохнуть от утомительной тряски на фаэтоне.