Мамед Ордубади - Тавриз туманный

Ираида пожимала мне руку, а у Нины дрожали губы и пульсировали маленькие жилки под глазами.

Но это тянулось недолго. Она сердито вырвала мою руку из рук сестры. Я и Ираида рассмеялись.

- Этот смех так же неуместен, как и многие другие поступки мужчин, сердито проговорила Нина, и краска залила ее лицо. Глаза ее были влажны от обиды. Разумеется, я смеялся не над ее слезами, а над ее минутным бессмысленным увлечением. Особенно меня рассмешило то, как она искусно проводила свою роль. Вернее всего, я был доволен и удивлялся способностям этой девушки.

Но я должен был заступиться за мужчин, которых она оскорбляла.

- Нина-ханум! - начал я...

- Я не ханум, - перебила она, - я просто Нина! Я об этом уже, говорила вам, кажется.

- Отлично, Нина, прекрасная Нина! - продолжал я, смеясь. - Если у мужчин часто бывает неуместный смех, то у женщин неуместных слез и неуместной ревности больше, чем следует.

Выражение ее лица опять изменилось.

- Скажите мне, какую девушку вы можете полюбите скорее: девушку быстро увлекающуюся, капризную и ревнивую, которую вы видели несколько минут тому назад, или такую, какую вы видите сейчас: скромную, искреннюю, способную быть хорошим товарищем?

- Они обе милы, - сказал я, улыбаясь, - но с первой можно пофлиртовать, провести время, а со второй жить и соединиться узами товарищества. Но и это лишь при одном условии.

- А что это за условие?

- Взаимная любовь!

После этих слов Нина опустила голову. Разговор прекратился. Мы въезжали в Тавриз.

Вот и мост "Аджикерпи", конечный пункт Джульфа-Тавризского шоссе, проведенного царским правительством. Здесь проходил фронт. Тут стоял большой вооруженный отряд, проверявший всех, кто въезжал в революционный Тавриз. Несмотря на все это, не чувствовалось революционной бдительности.

Контроль проводился не тщательно, хотя отсюда часто звонили в главный штаб Саттар-хана, сообщая о приезжающих. Было очевидно, что контроль ведется больше для формы.

Обращение с приезжающими было предупредительное. Революционное правительство строго-настрого приказало, охраняя дороги и контролируя въезжающих в Тавриз, не допускать никаких беззаконий.

Если караульщики старого правительства взимали с приезжающих чаевые и обирали крестьян, то теперь все это строго воспрещалось. Во всяком случае, хоть и недостаточна была революционная бдительность, но бросалась - в глаза революционная дисциплина. Это меня бесконечно радовало.

Увидав конституционных аскеров в разнообразном одеяния, обвешанных патронами, Нина спросила:

- Что это за люди?

- Это часть добровольной армии Саттар-хана и революции.

Нина не преминула отметить их вежливое обращение с проезжающими, но Ираида почему-то боялась их и в то же время высказывала сомнение в том, что они выдержат борьбу с правительством. В святой наивности она полагала, что правительство имеет регулярную армию.

Над мостом развевалось красное знамя революции, на котором золотыми буквами было вышито: "Да здравствует конституция!".

Остановив фаэтон, девушки внимательно рассматривали знамя.

Мы въехали в узкие и грязные улицы. Справа и слева тянулись бакалейные и чайные лавки. Дальше были караван-сараи.

- Это караван-сарай Эмир, - сказал наш кучер, - указывая на большой караван-сарай. - Саттар-хан всегда сидел тут, перед чайной, и курил кальян.

Караван-сараи эти были настолько просторны, что свободно вмещали арбы, везущие товар из России в Иран, караваны верблюдов, мулов и ослов, прибывающих из Карадаса, Маку и Хоя. Здесь всегда бывало сильное движение и толчея.

Теперь же, в связи с прекращением торговли, прежнего оживления не было. Лошади, по брюхо в грязи, двигались черепашьим шагом. Мы ехали мимо кладбища. Тавриз, как другие города Ирана, усеян кладбищами.

Запах сжигаемых у надгробных камней сандалового дерева и ладана наполнял улицы. На могильных плитах сидели одетые в шелковые шаровары женщины в белых покрывалах. Был четверг - день поминания усопших.

Прохожие поворачивались лицами к могилам и шептали молитву за упокой души их обитателей.

Сев верхом на пустой гроб*, стоявший тут же у могил, дети изображали всадников, готовясь с детства к встрече с конем смерти.

______________ * Мусульмане хоронят своих покойников в саване, без гроба. Общий гроб, в котором доносят покойника до могилы, находится на кладбище или в мечети.

Жалобные голоса женщин, обнимавших надгробные камни, сливаясь вместе, звучали траурной симфонией. Тавризцы, жившие в вечном окружении могил и ежеминутно читавшие на могильных плитах арабское изречение - "каждому предстоит умереть", казалось, рождены были для кладбища.