Павлюченков Алексеевич - «Орден меченосцев». Партия и власть после революции 1917-1929 гг.

Однако политический кризис в стране в начале 1921 года не приобрел достаточной силы, способной свалить партию большевиков. Почти за месяц до Кронштадта, в первых числах февраля, ленинское руководство сумело стряхнуть с себя гипноз военно-коммунистических установок и осознало необходимость радикального изменения политики. К февралю же относятся первые практические мероприятия по свертыванию продовольственной диктатуры и отмене продразверстки, которые вскоре получат свое официальное подтверждение в резолюции X съезда РКП(б) от 15 марта «О замене разверстки натуральным налогом», ознаменовавшей переход общества от военного коммунизма к новой экономической политике.

6 марта 1921 года московская газета «Коммунистический труд» после нескольких номеров с крупными заголовками о подъеме на борьбу с «новой контрреволюцией» поместила скромную, всего в одну строчку, заметку о том, что Президиум Моссовета постановил снять в Московской губернии заградительные отряды. Несколькими днями ранее это уже было сделано в Петрограде и совершалось повсеместно, без санкции центральной власти и Наркомпрода. Продовольственная диктатура, столп военного коммунизма, разрушилась еще до принятия X съездом известной резолюции о замене продразверстки натуральным налогом.

В Петрограде, ввиду Кронштадта, были вынуждены пойти еще дальше. Экономические мероприятия на какое-то время были дополнены политическими свободами — собраний и слова. Петроградский губсовет профсоюзов стал проводить политику сродни «зубатовщине», пытаясь организовать и направить в относительно безопасное русло накопившееся недовольство рабочих. В отпечатанных массовыми тиражами листовках говорилось о чем угодно: о бюрократизме власти, о здоровой критике в Советах и прессе, об избрании в органы власти рабочих «от станка», о проведении свободного товарообмена рабочих с крестьянами и т. п. Все это разрешалось и даже поощрялось, не рекомендовалось только прибегать к забастовкам как к средству решения вопросов [136].

Кронштадтский мятеж, несмотря на свою локальность, стал концентрированным физическим воплощением враждебного отношения масс Советской республики к ее политическому режиму и конкретно к политике военного коммунизма. В Кронштадте единым фронтом выступили беспартийные солдаты, матросы и рабочие вместе практически со всей коммунистической партийной организацией крепости. В мятеже проявились те болезненные процессы в Красной армии, которые начались в ней давно, с мобилизацией в ее ряды больших масс крестьянства. Красная армия страдала противоречиями, поскольку будучи на 95 % из крестьян, она в то же время была призвана защищать режим, проводящий антикрестьянскую политику. Это подрывало ее боеспособность и выплескивалось в неоднократные мятежи и волнения красноармейских частей в Гомеле, Красной Горке, Верном, Нижнем Новгороде и других местах. К началу 1921 года настроения в Красной армии слились в единое целое с настроениями крестьянского населения страны. На какое-то время армия оказалась потерянной для большевиков, и в этот период исключительное значение в сохранении большевистской власти приобрели краснокомандирские курсы и разного рода части особого назначения. ЦК партии был информирован о настроении красноармейцев, которые в массе заявляли, что воевать с империалистами — одно дело, а в борьбе между коммунистами и прочими социалистическими течениями, а в особенности с крестьянством — «наше дело сторона» [137].

Когда крестьянская стихия стала входить в берега, в Сибири начали проверять красноармейские части. Получились совершенно обескураживающие результаты. В мае 1921 года после проверки состояния 5-й армии из политуправления Сибирского военного округа телеграфировали в Москву: в штабе 5-й армии из-за переводов кадров в ДВР остались только «белые» (60 %). «За благонадежность можно ручаться, но работы нет. Необходимо провести перегруппировку белых в тыл, так как большинство из них местные». При обследовании 26 дивизии оказалось, что красноармейцы 288 полка находятся «в самом ужасном состоянии». В полку обнаружено: 50 % личного состава — совершенно голые, 20 % — только в изношенном нательном белье, остальные 30 % имеют рваную верхнюю одежду. Назначение красноармейцев в наряд происходило с переодеванием — с одного снимали одежду, другого одевали. 227 полк в точно таком же состоянии, среди красноармейцев развито попрошайничество на улицах, батрачество на обывателей [138].