В дополнение Гитлер приказал начать строительство цепи дотов на Кубанском плацдарме, для чего использовать запасы цемента со знаменитых новороссийских цементных заводов [14] Архив мюнхенского Института современной истории.
21 апреля — новая директива свыше: мост через Керченский пролив должен быть закончен к 1 августа 1944 года. Директиву передал начальник железнодорожных войск генерал Билль при посещении штаба 17-й армии [15] Я сперва был склонен думать, что в текст журнала боевых действий 17-й армии вкралась опечатка и речь шла о 1943 годе. Однако текст записей заверен начальником штаба армии и неправдоподобие следует отнести за счет иллюзий гитлеровской ставки.
.
Наконец, в личном архиве генерала Иодля — человека, стоявшего ближе многих других к Гитлеру во время принятия им военных решений, — мне удалось найти такое его заявление, сделанное сразу после войны:
— После прорыва советских войск на Дону фюрер принял правильное решение уйти с Кавказа и отвести войска, сохранив лишь Кубанский плацдарм, который он хотел удерживать любой ценой и возможно дольше... [16] Из архива Иодля, находящегося в распоряжении английского историка Д. Ирвинга.
Подытожив все эти абсолютно достоверные свидетельства, можно сказать лишь одно: Гитлер серьезно надеялся, что с Кубанского плацдарма 17-я армия сможет перейти к активным действиям и вся южная группировка, говоря словами генерала Варлимонта, сможет «вернуться в Сталинград» — и не только в Сталинград! Недаром в составленном в феврале документе 5-го армейского корпуса — того самого, который в 1942 году ворвался в Новороссийск, а в 1943 году отчаянно сопротивлялся наступлению советских войск в этом районе, — говорилось: «Начнем ли мы снова наступление или придется отводить войска — это зависит от общей обстановки».
Но «общую обстановку» диктовал не вермахт.
Как появился плацдарм? Новороссийск расположен на берегах Цемесской бухты, которая глубоко врезается в горы. Там два цементных завода — «Пролетарий» и «Октябрь». С одной стороны были мы, а с другой — немцы. К началу 1943 года левый берег весь был у противника, с высот он контролировал движение нашего флота, и надо было этого преимущества его лишить. Вот и родилась мысль: давайте попробуем высадить десант и захватить предместье Новороссийска.
Л. И. БРЕЖНЕВ.
Глава II. КАК ПОЯВИЛСЯ ПЛАЦДАРМ
...Вот как об этом рассказал майор Ламайер, в те дни командир 789-й войсковой батареи береговой артиллерии, штаб которой находился в селе Глебовка — между Новороссийском и Анапой [17] Этот рассказ содержится в книге военного публициста и историка П. Карелля «Выжженная земля», опубликованной в Западном Берлине.
.
Вечером 3 февраля 1943 года его крайне взволновала последняя сводка. На побережье было неспокойно. Советские разведывательные суда то и дело появлялись у берега, особенно перед селом Южная Озерейка. Воздушная и радиоразведка докладывали, что в Геленджике и Туапсе сосредоточиваются советские военные корабли, ведется активная радиосвязь. А вот с 1 февраля в эфире воцарилось подозрительное молчание. Ламайер позвонил в штаб 17-й армии. Там тоже проявляли беспокойство. Более того: была объявлена «тревога номер 1». Но... для Крымского побережья, а не для Новороссийска.
Почему? Ответить на этот вопрос необходимо, иначе трудно будет понять дальнейшие события.
С тех пор как 17-я армия отошла на Тамань и, несмотря на непрерывные удары наступавших советских частей, закрепилась на линии обороны, тянувшейся от Краснодара до Новороссийска, немецкое командование боялось высадки здесь советских десантов.
Еще 1 декабря 1942 года, т. е. до завершения Сталинградской битвы, когда гитлеровскому командованию казалось, будто группе армий «А» ничто не угрожает, начальник штаба оперативного руководства ОКВ генерал-полковник Иодль доложил Гитлеру, что советский флот неожиданно вышел из своих портов. Гитлера это сообщение привело в беспокойство. Начальник генштаба Цейтцлер тут же отдал приказ «поднять тревогу» в Крыму. 12 декабря снова поступили разведывательные данные о возможном советском десанте в Крыму. Стенограмма фиксирует:
«Иодль. Там высадиться нельзя!
Фюрер. А русские это смогут! Они пройдут! Мы бы в такую метель и непогоду не высадились. Это надо признать. А вот от русских этого можно ожидать».
И в штабе группы армий «А» опасались высадки советских десантов. 7 января 1943 года штаб 17-й армии и начальник оккупационных войск в Крыму получили приказ: «На случай русского десанта должны быть наготове маршевые батальоны» [18] Журнал боевых действий группы армий «А». 7.1.1943.
. Однако о месте и времени возможной высадки терялись в догадках и в штабе фон Клейста, и в штабе 17-й армии. Когда 13 января перед фронтом 17-й армии было установлено наличие частей советской морской пехоты, этот факт был истолкован как «говорящий против предположения о предстоящем десанте противника» [19] Там же. 13.1.1943.
. 19 января поступило донесение от штаба 5-го армейского корпуса, оборонявшего Новороссийск, что корпус «в ближайшие дни ожидает высадки противника на Таманском полуострове» (т. е. в районе Темрюка). 21 января поступили сообщения о «выходе русского флота в море» — на этот раз десанта опасались у Одессы или на Перекопе. В тот же день Клейст снова доложил в ОКХ, что «русские, безусловно, предпримут высадку на Таманском полуострове или в Крыму». Однако больше всего опасались высадки в Крыму. В разведывательном докладе от 19 января 1943 года начальник отдела «иностранных армий Востока» в генштабе генерал Гелен прямо предсказывал, что противник может «обострить положение», высадив десант в Крыму.
Читать дальше