Василий Молодяков - Несостоявшаяся ось - Берлин-Москва-Токио

Среди видных деятелей Третьего рейха (алкоголиком Леем и погромщиком Штрейхером можно пренебречь) рейхсминистру иностранных дел Иоахиму фон Риббентропу в памяти потомков не повезло, пожалуй, больше всех. Демонический, а точнее, сильно демонизированный, облик Гитлера до сих пор будоражит воображение, вызывая к жизни самые экзотические теории и делая фюрера предметом маргинального, но живучего культа «эзотерического гитлеризма». Импозантный и светский рейхсмаршал Геринг, боевой летчик, трогательно преданный памяти покойной жены Карин и к тому же известный англофильскими симпатиями, – или умело симулировавший их? – мог казаться «человеческим лицом» нацизма и даже весьма привлекательной альтернативой «бесноватому фюреру». Скромный и бесцветный трудяга Гесс прославился на весь мир донкихотским «прыжком» в Англию в разгар войны и вызывал сочувствие безнадежным, более чем полувековым сидением в Шпандау, тем более что никаких леденящих душу преступлений за ним не числилось. О Розенберге всерьез пишут как о философе, хотя Шпенглера из него явно не получается. Даже Геббельс и Гиммлер продолжают завораживать умы как злодеи мирового масштаба – «злые», но все же «гении» пиара и репрессий. О них выходят книги, написанные историками и журналистами, разоблачителями и неонацистами. Они появляются в фильмах, документальных и художественных, серьезных и не очень. В общих чертах их жизнь известна широкому читателю (даже на уровне «глянцевых» журналов), хотя нередко в искаженном виде.

Риббентропу ничего этого не досталось. Бывшие подчиненные, начиная со статс-секретаря, т.е. заместителя министра, Рихарда фон Вайцзеккера, начали ставить бывшему шефу каждое лыко в строку уже во время Нюрнбергского процесса, на что он горько жаловался в своих тюремных записях. «Если сегодня эти господа подвизаются в качестве «свидетелей» против меня, то с человеческой точки зрения это печально. Годами сотрудничая со мной, они показывали совершенно иное лицо. Но в обстановке сегодняшнего психоза возможна ведь любая смена взглядов, и при бесхарактерности многих, слишком многих людей меня это уже не удивляет. Уверен, что Обвинение при некотором нажиме сможет получить почти от каждого сотрудника министерства иностранных дел любые показания против меня, какие только оно захочет. Констатация печальная, но верная». [152]

«Многие, слишком многие» не любили рейхсминистра и тогда, когда он был в зените своей карьеры. В министерстве, которое и при нацистах во многом сохраняло чопорно-аристократический характер, его считали плебеем и выскочкой, не забывая о том, что он был «торговцем шампанским» и имел не слишком много прав на аристократическую приставку «фон» (в 33 года усыновлен бездетной теткой). Деятельность «бюро Риббентропа», о котором речь пойдет далее, вызывала постоянное раздражение кадровых дипломатов, не понимавших, зачем надо дублировать их работу, и недовольных тем влиянием, которые имели на фюрера «конкуренты», к тому же не очень-то считавшиеся с традиционными правилами дипломатии. С другой стороны, «партийные товарищи», ветераны кулачных боев с коммунистами в двадцатые годы, видели в Риббентропе, во-первых, «буржуя», во-вторых, «примазавшегося» (он вступил в партию только после первой личной встречи с Гитлером в августе 1932 г.). К тому же «специалистов» по внешней политике среди нацистских бонз хватало и без него: на особую роль в германской дипломатии претендовали «светский лев» Геринг, «пиарщик» Геббельс, глава внешнеполитического отдела НСДАП «философ» Розенберг, шеф всех зарубежных организаций партии гауляйтер Боле и даже глава Трудового фронта («упорядоченных» профсоюзов Рейха) Лей.