Лебедева Н.С. Array - Hюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8 т. Т. 8 (1999)

Подсудимый никогда не мог бы достичь юридического влияния, если бы он и попробовал против воли фюрера самостоятельно использовать предусмотренную в многочисленных договорах и соглашениях о третейских судах возможность разрешения споров. Только Гитлер мог пользоваться таким приемом. Подсудимый был бы в состоянии сделать это лишь по его поручению. Он не имел права давать советы, если Гитлер его игнорировал...

Обвинение далее говорит о заверениях, которые Гитлер и Риббентроп давали некоторым государствам, с которыми впоследствии Германия вступила в войну. Следует учесть, что Риббентроп давал их не от своего имени, и, поскольку речь шла о передаче высказываний фюрера, вопрос о его соучастии мог бы возникнуть лишь в том случае, если бы он давал Гитлеру в этом направлении советы. Никаких доказательств этому в процессе предъявления последних представлено не было. Большая часть этих заверений содержалась в речах, с которыми Гитлер выступал перед немецким народом как на митингах, так и в рейхстаге.

Сомнительно, чтобы такие заверения, поскольку они выражались в первую очередь перед германской общественностью, давали бы основание для обязательных действий в части международных взаимоотношений.

До сих пор я говорил об актах, относящихся к развязыванию войны и ее ведению, сейчас же я перехожу ко второму большому разделу Обвинительного заключения, разбирающему преступления во время войны.

Пункт «Ь» статьи 6 Устава объявляет наказуемым нарушение законов и обычаев войны. Он определяет это понятие путем перечисления ряда примеров, таких, как депортация, расстрел заложников и т.д. Эти примеры, однако, не исчерпывают полностью перечня военных преступлений и преступлений против человечности.

Мы также, как это указано в статье 6, должны представить Суду соображения о квалификации, которая может стать основой для его решения.

Я согласен с предложенным французским обвинителем методом. Он заявил, что ему не возбраняется дополнять исчерпываемый перечень преступлений, перечисленных в Уставе.

Что для обвинения правильно, то справедливо и для защиты.

Употребление выражения «законы и обычаи войны», так же как и перечисленные примеры, заставляет предполагать, что Устав хочет уничтожить классическое военное право. Отдельные факты, которые подпадают под совокупное понятие военных преступлений, должны каждый раз в отдельности расследоваться для установления, предусмотрены ли они как таковые традиционными правилами ведения войны между государствами. В то время как классическое международное право делает ответственным лишь государство в целом, военное право испокон веков являлось исключением, допускающим ответственность отдельных действующих лиц. Насколько эта ответственность отдельных лиц может после войны привести к уголовному преследованию, сделалось предметом многочисленных обсуждений. Можно считать установившимся государственной практикой такой порядок, когда воюющая страна, против которой были совершены военные преступления, может после войны привлечь к ответственности виновника. Если многие государства, воевавшие бок о бок, устроят единый суд над военными преступниками побежденного противника, то они воссоединят в себе компетенцию всех государств, принимавших участие в создании Трибунала, и государств, примкнувших к его Уставу.

Когда говорят о наказуемости отдельных лиц за преступления, совершенные по отношению к противнику во время войны, то в первую очередь имеют в виду лиц, принадлежавших ранее к составу вооруженных сил. Уже в Версале возникли трудности при рассмотрении вопроса о привлечении к ответственности военных командующих. Мысль о привлечении к уголовной ответственности министра еще никогда не возникала. И в Версале комиссия по военным преступлениям занималась вопросом привлечения к ответственности невоенных лиц только с политической точки зрения. Она делала ясное различие между виновностью в военных преступлениях, за которые приговор должен быть вынесен союзническим Трибуналом, и виновностью за начало войны, для расследования и осуждения которой должен был быть создан особый политический международный трибунал.

Таким образом, существующих предпосылок недостаточно для того, чтобы возложить ответственность за нарушение военного права на министра-специалиста. Обвинение достигло такого результата лишь обходным путем, выставив обвинение в заговоре. Если следовать этому истолкованию понятия, то имперский министр иностранных дел должен нести ответственность за уничтожение деревни Орадур, то есть он должен страдать за действия, которые не имеют ни малейшего отношения к внешней политике империи и представляют собой лишь отдельные действия каких-либо инстанций.